Janine di Giovanni: What I saw in the war

Джанина ди Джованни: Что я увидела в войне

Translator: Joseph Geni Reviewer: Morton Bast

Переводчик: Vira Kovalova Редактор: Stefan Milanov

This is how war starts.

Так начинается война:

One day you're living your ordinary life,

вы живёте обычной жизнью,

you're planning to go to a party,

собираетесь пойти в гости,

you're taking your children to school,

отводите детей в школу,

you're making a dentist appointment.

записываетесь на приём к стоматологу.

The next thing, the telephones go out,

И вдруг пропадает телефонная связь,

the TVs go out, there's armed men on the street,

выключается телевизор, улицы заполнены вооружёнными людьми,

there's roadblocks.

на дорогах блокпосты.

Your life as you know it goes into suspended animation.

Привычная жизнь превращается в замедленный фильм.

It stops.

Останавливается совсем.

I'm going to steal a story from a friend of mine,

Я расскажу вам чужую историю,

a Bosnian friend, about what happened to her,

историю моей боснийской подруги, о том, что случилось с ней, —

because I think it will illustrate for you exactly what it feels like.

мне кажется, она поможет вам понять, каково это на самом деле.

She was walking to work one day in April, 1992,

Она шла на работу апрельским днём 1992 года,

in a miniskirt and high heels. She worked in a bank.

в короткой юбке и на каблуках — она работала в банке.

She was a young mother. She was someone who liked to party.

Она была молодой матерью, она любила повеселиться —

Great person.

хороший человек.

And suddenly she sees a tank

И вдруг она увидела танк,

ambling down the main road of Sarajevo

разъезжающий по главной улице Сараево,

knocking everything out of its path.

круша всё на своём пути.

She thinks she's dreaming, but she's not.

Она подумала, что ей померещилось, но это было на самом деле.

And she runs as any of us would have done

Она побежала, как любой из нас,

and takes cover, and she hides behind a trash bin,

и спряталась, укрылась за мусорным контейнером,

in her high heels and her miniskirt.

в своей миниюбке и на каблуках.

And as she's hiding there, she's feeling ridiculous,

Сидя в своём укрытии она казалась себе смешной и жалкой.

but she's seeing this tank go by with soldiers

Она глядела на танк и солдат на нём,

and people all over the place and chaos

на людей, разбегающихся в стороны, на хаос

and she thinks, "I feel like Alice in Wonderland

и думала: «Я похожа на Алису в стране чудес,

going down the rabbit hole,

упавшую в кроличью нору,

down, down, down into chaos,

летящую вниз, всё ниже и ниже, в хаос.

and my life will never be the same again."

Моя жизнь никогда не будет такой, как прежде».

A few weeks later, my friend was in a crowd of people

Через несколько недель моя подруга проталкивалась через толпу,

pushing with her infant son in her arms

прижимая к себе младенца,

to give him to a stranger on a bus,

пытаясь вручить его первому встречному,

which was one of the last buses leaving Sarajevo

кому-то в одном из последних автобусов,

to take children out so they could be safe.

увозивших детей из Сараево в безопасное место.

And she remembers struggling with her mother to the front,

Она вспоминает, как вместе с матерью проталкивалась к передним рядам,

crowds and crowds of people, "Take my child! Take my child!"

через человеческую массу, и кричала: «Возьмите ребёнка! Возьмите моего ребёнка!»

and passing her son to someone through a window.

и протягивала сына кому-то в окне.

And she didn't see him for years.

Она не видела его несколько лет.

The siege went on for three and a half years,

Блокада продолжалась три с половиной года:

and it was a siege without water,

осада без воды, без топлива,

without power, without electricity, without heat, without food,

без электричества, без тепла, без еды —

in the middle of Europe, in the middle of the 20th century.

в центре Европы, в 20-м веке.

I had the honor of being one of those reporters

Мне выпала честь быть среди журналистов,

that lived through that siege,

переживших эту блокаду.

and I say I have the honor and the privilege of being there

Я называю это честью и удачей,

because it's taught me everything,

потому что там я научилась всему —

not just about being a reporter, but about being a human being.

не только быть журналистом, но и быть человеком.

I learned about compassion.

Я научилась сочувствию.

I learned about ordinary people who could be heroes.

Я узнала, что обычные люди способны на героизм.

I learned about sharing. I learned about camaraderie.

Я научилась делиться. Я научилась стоять друг за друга.

Most of all, I learned about love.

Прежде всего, я научилась любить.

Even in the midst of terrible destruction and death and chaos,

Среди ужасного хаоса, смерти и разрухи

I learned how ordinary people could help their neighbors,

я стала свидетелем того, как люди помогали своим соседям,

share food, raise their children,

делились запасами пищи, смотрели за детьми,

drag someone who's being sniped at from the middle of the road

несли на себе прохожих, раненых снайперами посреди улицы,

even though you yourself were endangering your life,

даже рискуя при этом собственной жизнью,

helping people get into taxis who were injured

садили раненых в такси,

to try to take them to hospitals.

чтобы попытаться довезти их до больницы.

I learned so much about myself.

Я так много узнала о себе самой.

Martha Gellhorn, who's one of my heroes, once said,

Марта Геллорн, одна из моих героинь, сказала однажды:

"You can only love one war. The rest is responsibility."

«Вы можете любить только одну войну. Остальные войны — это работа».

I went on to cover many, many, many wars after that,

Я вела репортажи из многих, слишком многих войн после этой,

so many that I lost count,

я потеряла им счёт, —

but there was nothing like Sarajevo.

но ни одна не была подобна Сараево.

Last April, I went back to a very strange --

В прошлом апреле я поехала на странное сборище,

what I called a deranged high school reunion.

я назвала его сумасшедшей встречей одноклассников.

What it was, was the 20th anniversary of the siege,

Это была 20-я годовщина осады —

the beginning of the siege of Sarajevo,

начала блокады Сараево.

and I don't like the word "anniversary," because it sounds like a party,

Я не люблю слово «годовщина» — оно ассоциируется с праздниками,

and this was not a party.

а там и не пахло праздником.

It was a very somber gathering of the reporters

Это было печальное сборище журналистов,

that worked there during the war, humanitarian aid workers,

работавших там во время войны, сотрудников гуманитарных организаций

and of course the brave and courageous people of Sarajevo themselves.

и, разумеется, мужественных и героических жителей Сараево.

And the thing that struck me the most,

Больше всего, до сердечной боли,

that broke my heart,

меня потрясло

was walking down the main street of Sarajevo,

шествие по главной улице Сараево,

where my friend Aida saw the tank coming 20 years ago,

где 20 лет назад моя подруга Айда увидела танки.

and in that road were more than 12,000 red chairs,

Вдоль этой улицы стояло 12 000 красных стульев,

empty,

пустых, —

and every single one of them symbolized

каждый стул символизировал

a person who had died during the siege,

человека, погибшего во время блокады

just in Sarajevo, not in all of Bosnia,

в Сараево. Не во всей Боснии!

and it stretched from one end of the city

Весь город от окраины до центра

to a large part of it,

был заставлен стульями.

and the saddest for me were the tiny little chairs

И самое печальное то, что среди них были маленькие стульчики

for the children.

для детей.

I now cover Syria,

Сейчас я работаю в Сирии.

and I started reporting it because I believed that

Я делаю репортажи оттуда, потому что верю,

it needs to be done.

что это нужно.

I believe a story there has to be told.

Я верю, что люди должны узнать эту историю.

I see, again, a template of the war in Bosnia.

Я вижу в ней повторение Боснийского образца.

And when I first arrived in Damascus,

Когда я приехала в Дамаск,

I saw this strange moment where people

я застала странное время, когда люди

didn't seem to believe that war was going to descend,

как будто не верили, что война начнётся,

and it was exactly the same in Bosnia

то же самое было в Боснии

and nearly every other country I've seen where war comes.

и почти в каждой стране, в которой война начиналась на моих глазах.

People don't want to believe it's coming,

Люди не хотят верить, что начинается война,

so they don't leave, they don't leave before they can.

поэтому они не бегут, они не уезжают, пока есть возможность,

They don't get their money out.

они не снимают деньги со счета.

They stay because you want to stay in your home.

Они остаются, потому что никто не хочет бежать из собственного дома.

And then war and chaos descend.

Потом приходит война и с ней хаос.

Rwanda is a place that haunts me a lot.

Руанда до сих пор не даёт мне покоя.

In 1994, I briefly left Sarajevo to go report the genocide in Rwanda.

В 1994 я ненадолго покинула Сараево, чтобы сделать репортаж о геноциде в Руанде.

Between April and August, 1994,

Между апрелем и августом 1994 года

one million people were slaughtered.

там было зверски убито миллион людей.

Now if those 12,000 chairs freaked me out

Если 12 000 стульев испугали меня насмерть

with the sheer number,

своим количеством,

I want you just for a second to think of a million people.

задумайтесь на секунду о миллионе людей.

And to give you some example, I remember

Чтобы вам легче было представить, я расскажу,

standing and looking down a road as far as I could see,

как увидела дорогу: вдоль дороги, до самого горизонта,

at least a mile, and there were bodies piled twice my height

на целую милю вдаль, сложенные горой в два человеческих роста,

of the dead.

лежали трупы.

And that was just a small percentage of the dead.

Это была лишь малая часть убитых.

And there were mothers holding their children

Среди них были матери, прижимавшие к себе детей,

who had been caught in their last death throes.

застывшие в предсмертных спазмах.

So we learn a lot from war,

Война нас многому учит.

and I mention Rwanda

Я упомянула Руанду,

because it is one place, like South Africa,

потому что эта страна, где, как и в Южной Африке,

where nearly 20 years on, there is healing.

почти через 20 лет после событий, затягиваются старые раны.

Fifty-six percent of the parliamentarians are women,

56% членов парламента — женщины.

which is fantastic,

Это замечательно!

and there's also within the national constitution now,

Конституция содержит строгий запрет

you're actually not allowed to say Hutu or Tutsi.

на упоминание имени хуту или тутси —

You're not allowed to identify anyone by ethnicity,

больше нельзя делить людей на этнические группы,

which is, of course, what started the slaughter in the first place.

а именно это послужило причиной резни.

And an aid worker friend of mine told me the most beautiful story,

Мой друг, сотрудник гуманитарной организации, рассказал мне чудесную историю,

or I find it beautiful.

мне, по крайней мере, она кажется чудесной.

There was a group of children, mixed Hutus and Tutsis,

Она о группе сирот, в которой были и хуту и тутси,

and a group of women who were adopting them,

и о группе женщин, желавших усыновить их.

and they lined up and one was just given to the next.

Детей выстроили в ряд и отдавали женщинам.

There was no kind of compensation for, you're a Tutsi,

Не было никакой компенсации за то, что одни из них тутси,

you're a Hutu, you might have killed my mother,

другие хуту, ни слова о том, что «вы убили мою мать»,

you might have killed my father.

а вы, возможно, убили отца.

They were just brought together in this kind of reconciliation,

Их просто собрали вместе, таким примирительным жестом —

and I find this remarkable.

мне это кажется удивительным.

So when people ask me how I continue to cover war,

Когда у меня спрашивают, как я могу делать репортажи о войне,

and why I continue to do it,

почему я продолжаю это делать,

this is why.

вот мой ответ.

When I go back to Syria, next week in fact,

Когда я вернусь в Сирию, кстати, через неделю,

what I see is incredibly heroic people,

я увижу людей удивительного героизма,

some of them fighting for democracy,

некоторые из которых воюют за демократию,

for things we take for granted every single day.

за то, что мы принимаем как должное.

And that's pretty much why I do it.

Вот почему я этим занимаюсь.

In 2004, I had a little baby boy,

В 2004 у меня родился сын,

and I call him my miracle child,

я называю его ребёнком-чудом,

because after seeing so much death

потому что после всего, что я видела: смерти,

and destruction and chaos and darkness in my life,

разрухи, хаоса, после всех ужасов жизни,

this ray of hope was born.

у меня родился луч надежды.

And I called him Luca, which means "The bringer of light,"

Я назвала его Люка, что означает «приносящий свет» —

because he does bring light to my life.

он и приносит свет в мою жизнь.

But I'm talking about him because when he was four months old,

Я упомянула его, потому что, когда ему было 4 месяца,

my foreign editor forced me to go back to Baghdad

редактор международного отдела снова послал меня в Багдад,

where I had been reporting all throughout the Saddam regime

где я работала репортёром во время режима Саддама,

and during the fall of Baghdad and afterwards,

во время и после падения Багдада.

and I remember getting on the plane in tears,

Я помню, как садилась в самолёт, заливаясь слезами,

crying to be separated from my son,

плача о разлуке с сыном.

and while I was there,

Пока я была там,

a quite famous Iraqi politician who was a friend of mine

известный иракский политик, мой друг,

said to me, "What are you doing here?

спросил меня: «Что ты здесь делаешь?

Why aren't you home with Luca?"

Почему ты не дома с Люкой?»

And I said, "Well, I have to see." It was 2004

Я ответила: «Я должна это видеть». Был 2004 год,

which was the beginning of the incredibly bloody time in Iraq,

начало кровавого периода в Ираке.

"I have to see, I have to see what is happening here.

«Я должна это видеть, я должна знать, что происходит,

I have to report it."

я должна рассказать».

And he said, "Go home,

Он сказал мне: «Возвращайся домой.

because if you miss his first tooth,

Если ты пропустишь его первый зуб

if you miss his first step, you'll never forgive yourself.

и не увидишь первый шаг, ты никогда этого себе не простишь.

But there will always be another war."

А войны никуда не денутся».

And there, sadly, will always be wars.

К сожалению, войны никуда не денутся.

And I am deluding myself if I think, as a journalist,

Я обманываю себя, если думаю, что моя журналистская,

as a reporter, as a writer,

репортёрская и писательская деятельность

what I do can stop them. I can't.

положит конец войне. Это не в моих силах.

I'm not Kofi Annan. He can't stop a war.

Я не Кофи Аннан. Он не смог остановить войну.

He tried to negotiate Syria and couldn't do it.

Он пробовал уладить конфликт в Сирии и не смог.

I'm not a U.N. conflict resolution person.

Я не специалист ООН по разрешению конфликтов.

I'm not even a humanitarian aid doctor,

Я даже не врач в гуманитарной организации.

and I can't tell you the times of how helpless I've felt

Сколько раз я чувствовала себя беспомощной,

to have people dying in front of me, and I couldn't save them.

видя, как люди умирают рядом со мной, и будучи не в состоянии спасти их!

All I am is a witness.

Я всего лишь свидетель.

My role is to bring a voice to people who are voiceless.

Моя роль — быть голосом тех, у кого нет голоса.

A colleague of mine described it as to shine a light

Один коллега описал это так: проливать свет

in the darkest corners of the world.

на самые тёмные закутки мира.

And that's what I try to do.

Вот что я стараюсь делать.

I'm not always successful,

У меня не всегда получается.

and sometimes it's incredibly frustrating,

Иногда это приносит больше раздражения, чем радости,

because you feel like you're writing into a void,

потому что кажется, что я кричу в пустоту,

or you feel like no one cares.

кажется, что всем всё равно.

Who cares about Syria? Who cares about Bosnia?

Кому есть дело до Сирии? Кому нужна Босния?

Who cares about the Congo,

Кому какое дело, что происходит в Конго,

the Ivory Coast, Liberia, Sierra Leone,

в Кот-д'Ивуар, Либерии, Сьерра-Леоне,

all of these strings of places that

во всех тех местах,

I will remember for the rest of my life?

которые я не забуду до конца жизни?

But my métier is to bear witness

Но моя профессия — быть свидетелем —

and that is the crux, the heart of the matter,

в этом суть и смысл

for us reporters who do this.

репортёрской деятельности.

And all I can really do is hope,

Всё, что мне остаётся — это надежда,

not to policymakers or politicians,

не на политиков и власть имущих —

because as much as I'd like to have faith

как бы я не хотела верить в то,

that they read my words and do something,

что они прочитают мои слова и что-то сделают,

I don't delude myself.

я не тешу себя иллюзиями.

But what I do hope is that if you remember anything I said

Я просто надеюсь, что если вы запомните что-то из мной сказанного,

or any of my stories tomorrow morning over breakfast,

или завтра за завтраком вспомните одну из моих историй:

if you can remember the story of Sarajevo,

историю о Сараево,

or the story of Rwanda,

или историю о Руанде,

then I've done my job.

то моя работа была не напрасной.

Thank you very much.

Большое спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)