The politics of fiction | Elif Shafak

Элиф Шафак: политика художественной литературы

Переводчик: Alexandra Mingaleeva Редактор: wr0ng c0degen

I'm a storyteller.

Я - рассказчик.

That's what I do in life -- telling stories,

Это то, чем я живу — рассказываю истории,

writing novels --

пишу романы.

and today I would like to tell you a few stories

Сегодня я бы хотела рассказать вам несколько историй

about the art of storytelling

об искусстве рассказывать истории,

and also some supernatural creatures

а также о некоторых сказочных существах,

called the djinni.

которые зовутся джинами.

But before I go there, please allow me to share with you

Но прежде чем я начну, позвольте поделиться с вами

glimpses of my personal story.

моей личной историей.

I will do so with the help of words, of course,

В этом мне помогут, конечно, слова,

but also a geometrical shape, the circle,

а также геометрическая фигура — круг.

so throughout my talk,

На протяжении моего рассказа

you will come across several circles.

нам встретятся несколько кругов.

I was born in Strasbourg, France

Я родилась в Страсбурге, во Франции.

to Turkish parents.

у турецких родителей.

Shortly after, my parents got separated,

Вскоре мои родители разошлись,

and I came to Turkey with my mom.

и я переехала в Турцию с моей мамой.

From then on, I was raised

С тех пор я росла

as a single child by a single mother.

как единственный ребенок матери-одиночки.

Now in the early 1970s, in Ankara,

В ранние 70е в Анкаре

that was a bit unusual.

это было немного необычно.

Our neighborhood was full of large families,

По соседству жили большие семьи,

where fathers were the heads of households,

где отцы были главными в доме.

so I grew up seeing my mother as a divorcee

Я росла видя мою мать - разведенную женщину -

in a patriarchal environment.

в патриархальной среде.

In fact, I grew up observing

В действительности, я росла, наблюдая

two different kinds of womanhood.

два разных типа женщин.

On the one hand was my mother,

С одной стороны была моя мать -

a well-educated, secular, modern, westernized, Turkish woman.

хорошо образованная, светская, современная, прозападная турецкая женщина.

On the other hand was my grandmother,

С другой стороны была моя бабушка,

who also took care of me

которая тоже меня воспитывала -

and was more spiritual, less educated

более духовная, менее образованная

and definitely less rational.

и, определенно, менее рациональная.

This was a woman who read coffee grounds to see the future

Это была женщина, которая гадала на кофейной гуще, чтобы увидеть будущее

and melted lead into mysterious shapes

и плавила свинец в загадочные формы,

to fend off the evil eye.

чтобы защитить от сглаза.

Many people visited my grandmother,

Мою бабушку посещало много людей

people with severe acne on their faces

с ужасными высыпаниями на лице

or warts on their hands.

или бородавками на руках.

Each time, my grandmother would utter some words in Arabic,

Каждый раз бабушка произносила несколько слов на арабском,

take a red apple and stab it

брала красное яблоко и пронзала его

with as many rose thorns

шипами роз, в количестве,

as the number of warts she wanted to remove.

равном числу бородавок, которые она хотела удалить.

Then one by one, she would

После этого, друг за другом

encircle these thorns with dark ink.

она обводила эти шипы темными чернилами.

A week later, the patient would come back

Через неделю пациент возвращался

for a follow-up examination.

для осмотра.

Now, I'm aware that I should not be saying such things

Я знаю, что не должна говорить это

in front of an audience of scholars and scientists,

перед аудиторией ученых и научных работников,

but the truth is, of all the people

но, честно говоря, из всех людей,

who visited my grandmother for their skin conditions,

кто приходил к моей бабушке с проблемами кожи,

I did not see anyone go back

я не видела ни одного, кто вернулся бы

unhappy or unhealed.

недовольным или неизлеченным.

I asked her how she did this. Was it the power of praying?

Я спрашивала, как она это делает. Была ли это сила молитвы?

In response she said, "Yes, praying is effective,

Она отвечала: "Да, молитва эффективна.

but also beware of the power of circles."

Но нужно так же опасаться кругов силы."

From her, I learned, amongst many other things,

Кроме многих других вещей, от нее я получила

one very precious lesson --

один очень ценный урок.

that if you want to destroy something in this life,

Если ты хочешь уничтожить что-то,

be it an acne, a blemish

например прыщ, порок

or the human soul,

или человеческую душу,

all you need to do is to surround it with thick walls.

все что нужно - это окружить их толстыми стенами.

It will dry up inside.

И они иссохнут изнутри.

Now we all live in some kind of a social and cultural circle.

Сейчас все мы живем в некотором социальном и культурном круге.

We all do.

Все мы.

We're born into a certain family, nation, class.

Мы родились в определнной семье, нации, классе.

But if we have no connection whatsoever

Но если у нас нет связи с другими

with the worlds beyond the one we take for granted,

мирами, кроме того, который дан нам по умолчанию,

then we too run the risk

тогда есть риск

of drying up inside.

высохнуть изнутри.

Our imagination might shrink;

Наше воображение может ослабеть.

our hearts might dwindle,

Сердца - уменьшиться.

and our humanness might wither

А наша человечность - поблекнуть,

if we stay for too long

если слишком долго оставаться

inside our cultural cocoons.

внутри наших культурных коконов.

Our friends, neighbors, colleagues, family --

Наши друзья, соседи, коллеги, семья,

if all the people in our inner circle resemble us,

если все люди в нашем окружении походят на нас -

it means we are surrounded

это означает, что мы окружены

with our mirror image.

своими зеркальными отражениями.

Now one other thing women like my grandma do in Turkey

Еще одна штука, которую делают женщины вроде моей бабушки в Турции -

is to cover mirrors with velvet

покрывают зеркала бархатом

or to hang them on the walls with their backs facing out.

или вешают их лицом к стене.

It's an old Eastern tradition

Это старая восточная традиция.

based on the knowledge that it's not healthy

Она основывается на том, что

for a human being to spend too much time

человек не должен слишком много времени проводить

staring at his own reflection.

смотря на свое отражение.

Ironically, [living in] communities of the like-minded

Иронично то, что жизнь в обществах одинаково мыслящих

is one of the greatest dangers

является одной из самых больших опасностей

of today's globalized world.

сегодняшнего глобализированного мира.

And it's happening everywhere,

И это происходит везде,

among liberals and conservatives,

среди либералов и консерваторов,

agnostics and believers, the rich and the poor,

агностиков и верующих, богатых и бедных,

East and West alike.

западом и востоком.

We tend to form clusters

Мы имеем тенденцию формировать группы

based on similarity,

основанные на схожести,

and then we produce stereotypes

а потом вырабатывать стереотипы

about other clusters of people.

о других группах.

In my opinion, one way of transcending

По моему мнению, переступить пределы

these cultural ghettos

этих культурных гетто

is through the art of storytelling.

можно через искусство рассказывать истории.

Stories cannot demolish frontiers,

Истории не разрушат границы, но

but they can punch holes in our mental walls.

они могут пробить дыры в стенах нашего сознания.

And through those holes, we can get a glimpse of the other,

И через эти дыры мы сможем мельком увидеть другой мир, и

and sometimes even like what we see.

иногда нам может понравится, что мы увидим.

I started writing fiction at the age of eight.

Я начала писать, когда мне было восемь.

My mother came home one day with a turquoise notebook

Однажды моя мама пришла домой с бирюзовой тетрадью

and asked me if I'd be interested in keeping a personal journal.

и спросила, не хочу ли я вести личный дневник.

In retrospect, I think she was slightly worried

Теперь я думаю, она тогда немного волновалась

about my sanity.

о моем психическом здоровье.

I was constantly telling stories at home, which was good,

Я постоянно рассказывала истории дома, что было хорошо,

except I told this to imaginary friends around me,

но рассказывала я их своим воображаемым друзьям,

which was not so good.

что было не очень хорошо.

I was an introverted child,

Я была ребенком-интровертом.

to the point of communicating with colored crayons

До такой степени, что разговаривала с цветными карандашами

and apologizing to objects

и извинялась перед вещами,

when I bumped into them,

если я на них натыкалась.

so my mother thought it might do me good

Мама подумала, что мне пойдет на пользу

to write down my day-to-day experiences

записывать ежедневные впечатления

and emotions.

и эмоции.

What she didn't know was that I thought my life was terribly boring,

Она не знала, что я считала свою жизнь ужасно скучной

and the last thing I wanted to do

и самое последнее, что я хотела делать -

was to write about myself.

это писать про себя.

Instead, I began to write about people other than me

Вместо этого, я стала писать о других людях

and things that never really happened.

и вещах, которые никогда не происходили.

And thus began my life-long passion

Так писательство стало страстью

for writing fiction.

всей моей жизни.

So from the very beginning, fiction for me

С самого начала литература не была для меня

was less of an autobiographical manifestation

обнародованием автобиографии,

than a transcendental journey

а исключительным путешествием

into other lives, other possibilities.

в другие жизни и возможности.

And please bear with me:

Пожалуйста, отнеситесь ко мне с пониманием.

I'll draw a circle and come back to this point.

Я нарисую круг и вернусь к этому моменту.

Now one other thing happened around this same time.

Примерно в это же время произошло одно событие.

My mother became a diplomat.

Моя мама стала дипломатом.

So from this small, superstitious,

И из этого маленького, суеверного,

middle-class neighborhood of my grandmother,

среднестатистического окружения моей бабушки,

I was zoomed into this

я была втянута в эту

posh, international school [in Madrid],

шикарную, международную школу (в Мадриде),

where I was the only Turk.

где я была единственной турчанкой.

It was here that I had my first encounter

Здесь я получила первый опыт,

with what I call the "representative foreigner."

который я называю "типичный иностранец".

In our classroom, there were children from all nationalities,

У нас в классе были дети всех национальностей.

yet this diversity did not necessarily lead

Однако, многообразие не обязательно ведет

to a cosmopolitan, egalitarian

к свободной от предрассудков, равноправной

classroom democracy.

демократии в классе.

Instead, it generated an atmosphere

Наоборот, это создало атмосферу,

in which each child was seen --

где каждый ребенок принимался

not as an individual on his own,

не как индивидуальность сама по себе,

but as the representative of something larger.

а как представитель чего-то большего.

We were like a miniature United Nations, which was fun,

Мы были как миниатюрные Объединенные Нации, что было забавно,

except whenever something negative,

кроме тех времен, когда случалось что-то отрицательное,

with regards to a nation

касающееся определенной нации

or a religion, took place.

или религии.

The child who represented it was mocked,

Ребенок, который был их представителем, подвергался насмешкам,

ridiculed and bullied endlessly.

осмеянию и постоянному запугиванию.

And I should know, because during the time I attended that school,

Я знаю, о чем говорю, потому что именно в это время

a military takeover happened in my country,

в моей стране произошел военный переворот,

a gunman of my nationality nearly killed the Pope,

террорист моей национальности чуть не убил Папу

and Turkey got zero points in [the] Eurovision Song Contest.

и Турция получила ноль баллов на Еровидении.

(Laughter)

(Смех)

I skipped school often and dreamed of becoming a sailor

Тогда я часто пропускала школу и

during those days.

мечтала стать моряком

I also had my first taste

Здесь я впервые ощутила

of cultural stereotypes there.

вкус культурных стереотипов.

The other children asked me about the movie

Другие дети спрашивали меня о фильме

"Midnight Express," which I had not seen;

"Полуночный экспресс", который я никогда не видела.

they inquired how many cigarettes a day I smoked,

Они спрашивали, сколько сигарет в день я выкуриваю,

because they thought all Turks were heavy smokers,

потому что считали, что все турки - заядлые курильщики.

and they wondered at what age

И интересовались, в каком возрасте

I would start covering my hair.

я начну покрывать голову.

I came to learn that these were

Я узнала, что о моей стране есть

the three main stereotypes about my country:

три основных стереотипа:

politics, cigarettes

политика, сигареты

and the veil.

и паранджа.

After Spain, we went to Jordan, Germany

После Испании мы переехали в Жордан, в Германии

and Ankara again.

и снова в Анкару.

Everywhere I went, I felt like

Везде у меня было ощущение,

my imagination was the only suitcase

что мое воображение - это единственный багаж,

I could take with me.

который я могу взять с собой.

Stories gave me a sense of center,

Истории давали мне опору,

continuity and coherence,

целостность и логичность,

the three big Cs that I otherwise lacked.

то, чего мне всегда не хватало.

In my mid-twenties, I moved to Istanbul,

Когда мне было за двадцать, я переехала в Стамбул,

the city I adore.

город, которым я восхищалась.

I lived in a very vibrant, diverse neighborhood

Я жила в очень живом, многообразном районе,

where I wrote several of my novels.

где я написала несколько своих романов.

I was in Istanbul when the earthquake hit

Я была в Стамбуле, когда в 1999

in 1999.

случилось землетрясение.

When I ran out of the building at three in the morning,

Когда я выбежала из здания в три утра,

I saw something that stopped me in my tracks.

мой путь кое-что преградило.

There was the local grocer there --

Это был местный бакалейщик -

a grumpy, old man who didn't sell alcohol

сварливый, старый мужчина, который не продавал алкоголь

and didn't speak to marginals.

и не разговаривал с маргиналами.

He was sitting next to a transvestite

Он сидел напротив трансвестита

with a long black wig

с длинным черным париком

and mascara running down her cheeks.

и тушью, стекавшей по ее щекам.

I watched the man open a pack of cigarettes

Я видела, как мужчина открыл пачку сигарет

with trembling hands

трясущимися руками

and offer one to her,

и предложил одну ей.

and that is the image of the night of the earthquake

Это изображение, которое осталось у меня

in my mind today --

от той ночи -

a conservative grocer and a crying transvestite

консервативный бакалейщик и плачущий трансвестит,

smoking together on the sidewalk.

курящие вместе на тротуаре.

In the face of death and destruction,

Перед лицом смерти и уничтожения

our mundane differences evaporated,

наши земные различия испаряются,

and we all became one

и мы все становимся едины,

even if for a few hours.

пусть даже на несколько часов.

But I've always believed that stories, too, have a similar effect on us.

Но я всегда верила, что истории оказывают похожий эффект на нас.

I'm not saying that fiction has the magnitude of an earthquake,

Я не утверждаю, что сила литературы сопоставима с силой землетрясения.

but when we are reading a good novel,

Но когда мы читаем хороший роман,

we leave our small, cozy apartments behind,

мы оставляем наши маленькие, уютные квартиры позади,

go out into the night alone

уходим в одиночку в ночь

and start getting to know people we had never met before

и лучше узнаем людей, которых никогда до этого не встречали,

and perhaps had even been biased against.

а возможно даже предвзято относились.

Shortly after, I went

Вскоре после этого я поехала

to a women's college in Boston, then Michigan.

в женский колледж в Бостон, потом в Мичиган.

I experienced this, not so much as a geographical shift,

Это была не просто смена места жительства,

as a linguistic one.

но смена языка.

I started writing fiction in English.

Я начала писать на английском.

I'm not an immigrant, refugee or exile --

Я не эммигрант, беженец или ссыльный.

they ask me why I do this --

Меня спрашивали, зачем я это делаю.

but the commute between languages

Но переключение между языками

gives me the chance to recreate myself.

дает мне возможность взбодриться.

I love writing in Turkish,

Я люблю писать на турецком,

which to me is very poetic and very emotional,

который я считаю очень поэтичным и эмоциональным.

and I love writing in English, which to me

И я люблю писать на английском, который

is very mathematical and cerebral.

очень точный и интеллектуальный.

So I feel connected to each language in a different way.

К каждому языку, я чувствую разную привязанность.

For me, like millions of other people

Для меня, как и для миллиона других людей

around the world today,

по всему миру,

English is an acquired language.

английский - это второй язык.

When you're a latecomer to a language,

Когда ты поздно начинаешь изучать язык,

what happens is you live there

ты живешь с ним

with a continuous

с постоянным чувством

and perpetual frustration.

разочарования.

As latecomers, we always want to say more, you know,

Нам всегда хочется сказать больше,

crack better jokes, say better things,

отмочить шутки посмешнее, сказать что-то интереснее.

but we end up saying less

Но в итоге говорим мы меньше,

because there's a gap between the mind and the tongue.

потому что между разумом и языком есть разрыв.

And that gap is very intimidating.

И этот разрыв очень устрашает.

But if we manage not to be frightened by it,

Но если мы научимся не пугаться его, то

it's also stimulating.

он так же может стимулировать нас.

And this is what I discovered in Boston --

Это то, что я поняла в Бостоне -

that frustration was very stimulating.

разочарование может стимулировать.

At this stage, my grandmother,

В это период, моя бабушка,

who had been watching the course of my life

которая наблюдала за моей жизнью

with increasing anxiety,

с возрастающим беспокойством,

started to include in her daily prayers

начала молиться за то, чтобы

that I urgently get married

я побыстрее вышла замуж

so that I could settle down once and for all.

и остепенилась раз и навсегда.

And because God loves her, I did get married.

И так как Бог ее любит, я действительно вышла замуж.

(Laughter)

(Смех)

But instead of settling down,

Но вместо того, чтобы остепениться,

I went to Arizona.

я уехала в Аризону.

And since my husband is in Istanbul,

И так как мой муж был в Стамбуле,

I started commuting between Arizona and Istanbul --

я начала метаться между Аризоной и Стамбулом -

the two places on the surface of earth

двумя местами на Земле, которые

that couldn't be more different.

не могли бы быть более разными.

I guess one part of me has always been a nomad,

Я думаю, что часть меня всегда была кочевником

physically and spiritually.

физически и духовно.

Stories accompany me,

Истории сопровождают меня,

keeping my pieces and memories together,

соединяя мои произведения и воспоминания,

like an existential glue.

как экзистенциальный клей.

Yet as much as I love stories,

Как бы я ни любила истории,

recently, I've also begun to think

недавно я начала думать,

that they lose their magic

что они теряют свою магию,

if and when a story is seen as more than a story.

когда история кажется чем-то большим.

And this is a subject that I would love

Я бы хотела, чтобы мы вместе

to think about together.

над этим подумали.

When my first novel written in English came out in America,

Когда моя первая книга на английском вышла в Америке,

I heard an interesting remark from a literary critic.

я получила интересный комментарий от литературного критика.

"I liked your book," he said, "but I wish you had written it differently."

"Мне понравилась ваша книга", сказал он, "но я бы хотел, чтобы вы написали ее по-другому."

(Laughter)

(Смех)

I asked him what he meant by that.

Я спросила, что он имел ввиду.

He said, "Well, look at it. There's so many

Он сказал, "Посмотрите, там так много

Spanish, American, Hispanic characters in it,

испанских, американских, латиноамериканских персонажей,

but there's only one Turkish character and it's a man."

но только один турок и тот мужчина."

Now the novel took place on a university campus in Boston,

Действие в книге происходило в Бостоне в университетском городке,

so to me, it was normal

так что для меня не было ничего удивительного,

that there be more international characters in it

что там было больше разнонациональных персонажей,

than Turkish characters,

чем турков.

but I understood what my critic was looking for.

Но я поняла, что искал мой критик.

And I also understood that I

И я поняла, что буду продолжать

would keep disappointing him.

разочаровывать его.

He wanted to see the manifestation of my identity.

Он хотел увидеть олицетворение моей личности.

He was looking for a Turkish woman in the book

Он искал в книге турецкую женщину,

because I happened to be one.

потому что я ей являюсь.

We often talk about how stories change the world,

Мы часто говорим о том, как истории меняют мир.

but we should also see how the world of identity politics

Но мы так же должны видеть, как мир политики личности

affects the way stories

влияет на то,

are being circulated,

как истории распространяются,

read and reviewed.

читаются и рецензируются.

Many authors feel this pressure,

Много писателей чувствуют это давление,

but non-Western authors feel it more heavily.

но не-западные авторы ощущают его сильнее.

If you're a woman writer from the Muslim world, like me,

Если ты женщина-писатель из мусульманского мира, как я,

then you are expected to write

от тебя ждут, что ты будешь писать

the stories of Muslim women

истории о мусульманских женщинах

and, preferably, the unhappy stories

и, желательно, несчастливые истории

of unhappy Muslim women.

несчастливых мусульманских женщин.

You're expected to write

Ждут, что ты будешь писать

informative, poignant and characteristic stories

информативные, пронзительные и типичные истории

and leave the experimental and avant-garde

и оставишь эксперименты и авангард

to your Western colleagues.

западным коллегам.

What I experienced as a child in that school in Madrid

То, что я ощущала на себе ребенком в той школе в Мадриде,

is happening in the literary world today.

происходит в литературном мире сегодня.

Writers are not seen

Писателя не видят, как

as creative individuals on their own,

индивидуальность саму по себе,

but as the representatives

но как представителя

of their respective cultures:

своей культуры.

a few authors from China, a few from Turkey,

Несколько писателей из Китая, из Турции

a few from Nigeria.

и несколько из Нигерии.

We're all thought to have something very distinctive,

От нас всех ждут чего-то очень определенного,

if not peculiar.

если не специфического.

The writer and commuter James Baldwin

Писатель Джеймс Болдуин

gave an interview in 1984

дал в 1984 году интервью,

in which he was repeatedly asked about his homosexuality.

в котором его несколько раз спрашивали о его гомосексуальности.

When the interviewer tried to pigeonhole him

Когда корреспондент попытался приклеить на него ярлык

as a gay writer,

писателя-гея,

Baldwin stopped and said,

Болдуин остановился и сказал,

"But don't you see? There's nothing in me

"Разве вы не видите? Во мне нет ничего такого,

that is not in everybody else,

чего бы не было у других

and nothing in everybody else

и у других нет ничего,

that is not in me."

чего нет во мне."

When identity politics tries to put labels on us,

Когда политика личности пытается навесить на нас ярлыки,

it is our freedom of imagination that is in danger.

опасности подвергаются наша свобода и воображение.

There's a fuzzy category called

Есть смутная категория,

multicultural literature

которая называется мультикультурной литературой,

in which all authors from outside the Western world

в которой все авторы за пределами западного мира

are lumped together.

смешаны вместе.

I never forget my first multicultural reading,

Я никогда не забуду свои первые мультикультурные чтения

in Harvard Square about 10 years ago.

на Гарвардской улице десять лет назад.

We were three writers, one from the Philippines,

Нас было три писателя, один с Филиппин,

one Turkish and one Indonesian --

один из Турции и один из Индонезии -

like a joke, you know.

прям как в анекдоте.

(Laughter)

(Смех)

And the reason why we were brought together

Нас собрали вместе

was not because we shared an artistic style

не потому что мы обладали похожим художественным стилем

or a literary taste.

или литературным вкусом,

It was only because of our passports.

а только из-за наших паспортов.

Multicultural writers are expected to tell real stories,

От мультикультурных авторов всегда ждут не выдуманных,

not so much the imaginary.

а настоящих историй.

A function is attributed to fiction.

Функция, приписываемая литературе.

In this way, not only the writers themselves,

В этом случае, не только писатели,

but also their fictional characters

но и их персонажи становятся

become the representatives of something larger.

представителями чего-то большего.

But I must quickly add

Я также должна отметить,

that this tendency to see a story

что эта тенденция видеть в истории

as more than a story

нечто большее

does not solely come from the West.

исходит не только с запада.

It comes from everywhere.

Это приходит отовсюду.

And I experienced this firsthand

Я убедилась в этом на личном опыте,

when I was put on trial in 2005

когда попала под суд в 2005

for the words my fictional characters uttered in a novel.

за слова моего выдуманного персонажа, произнесенные в романе.

I had intended to write

Я хотела написать

a constructive, multi-layered novel

созидательный, многослойный роман

about an Armenian and a Turkish family

об армянской и турецкой семье

through the eyes of women.

с точки зрения женщины.

My micro story became a macro issue

Маленькая история првевратилась в большой скандал,

when I was prosecuted.

когда мне предъявили судебный иск.

Some people criticized, others praised me

Кто-то меня критиковал, кто-то хвалил,

for writing about the Turkish-Armenian conflict.

за то, что я написала о турецко-армянском конфликте.

But there were times when I wanted to remind both sides

Но иногда мне хотелось напомнить обеим сторонам конфликта,

that this was fiction.

что это была выдумка.

It was just a story.

Всего лишь история.

And when I say, "just a story,"

И когда я говорю, "всего лишь история,"

I'm not trying to belittle my work.

я нисколько не пытаюсь умалить свою работу.

I want to love and celebrate fiction

Я хочу полюбить и воздать литературе должное

for what it is,

за то, что она есть,

not as a means to an end.

а не за то, что она является средством.

Writers are entitled to their political opinions,

Писатели выражают свое мнение о политике

and there are good political novels out there,

и есть много прекрасных романов о политике,

but the language of fiction

однако язык литературы,

is not the language of daily politics.

не является языком ежедневной политики.

Chekhov said,

Чехов сказал,

"The solution to a problem

"Решение проблемы

and the correct way of posing the question

и правильная постановка вопроса -

are two completely separate things.

это две абсолютно разные вещи.

And only the latter is an artist's responsibility."

И только последнее является задачей писателя."

Identity politics divides us. Fiction connects.

Политика личности нас разделяет. Литература соединяет.

One is interested in sweeping generalizations.

Кто-то заинтересован в общностях,

The other, in nuances.

кто-то в нюансах.

One draws boundaries.

Кто-то проводит границы.

The other recognizes no frontiers.

Другой их не признает.

Identity politics is made of solid bricks.

Политика личности состоит из твердых кирпичей.

Fiction is flowing water.

Литература - это текущая вода.

In the Ottoman times, there were itinerant storytellers called "meddah."

Во времена Оттоманской Империи существовали рассказчики-кочевники, которые звались "меддах".

They would go to coffee houses,

Они ходили по кофейням

where they would tell a story in front of an audience,

и рассказывали истории перед публикой,

often improvising.

часто импровизируя.

With each new person in the story,

С каждым новым действующим лицом в истории,

the meddah would change his voice,

меддах менял голос

impersonating that character.

пародируя персонажа.

Everybody could go and listen, you know --

Все могли прийти и послушать - обычные люди,

ordinary people, even the sultan, Muslims and non-Muslims.

даже султан, мусульмане и не мусульмане.

Stories cut across all boundaries,

Истории пересекают любые границы.

like "The Tales of Nasreddin Hodja,"

Как, например, "Истории Ходжи Насреддина",

which were very popular throughout the Middle East,

которые были очень известны по всему Среднему Востоку,

North Africa, the Balkans and Asia.

Северной Африке, Балканам и Азии.

Today, stories continue

Сегодня истории продолжают

to transcend borders.

переступать границы.

When Palestinian and Israeli politicians talk,

Когда разговаривают палестинский и израильский политики,

they usually don't listen to each other,

обычно они не слушают друг друга.

but a Palestinian reader

Но палестинский читатель

still reads a novel by a Jewish author,

все равно будет читать роман еврейского писателя

and vice versa, connecting and empathizing

и наоборот, соединяясь и сочувствуя

with the narrator.

автору.

Literature has to take us beyond.

Литература должна возносить нас над всем.

If it cannot take us there,

Если она не может этого сделать,

it is not good literature.

значит это не слишком хорошая литература.

Books have saved the introverted,

Книги спасли застенчивого

timid child that I was -- that I once was.

ребенка-интроверта, которым я когда-то была.

But I'm also aware of the danger

Но я так же прекрасно знаю об опаности

of fetishizing them.

их идеализации.

When the poet and mystic, Rumi,

Когда поэт и мистик Руми

met his spiritual companion, Shams of Tabriz,

встретил своего духовного компаньона Шамса Табризи,

one of the first things the latter did

первое, что сделал последний -

was to toss Rumi's books into water

выбросил книги Руми в воду

and watch the letters dissolve.

и наблюдал за тем, как исчезают буквы.

The Sufis say, "Knowledge that takes you not beyond yourself

Суфисты говорят, "Знание, которое не поднимает тебя над самим собой,

is far worse than ignorance."

намного хуже невежества."

The problem with today's cultural ghettos

Проблема сегодняшних культурных гетто -

is not lack of knowledge --

это не недостаток знания.

we know a lot about each other, or so we think --

Мы много знаем друг о друге, или, по крайней мере, мы так считаем.

but knowledge that takes us not beyond ourselves:

Но знание, которое не возвышает нас над самими собой,

it makes us elitist,

делает нас разрозненными

distant and disconnected.

и отстраненными.

There's a metaphor which I love:

Есть метафора, которую я очень люблю:

living like a drawing compass.

жить, как компас.

As you know, one leg of the compass is static, rooted in a place.

Как вам известно, одна стрелка компаса статична и находится на одном месте.

Meanwhile, the other leg

Другая же стрелка

draws a wide circle, constantly moving.

описывает круг, постоянно двигаясь.

Like that, my fiction as well.

Тоже самое происходит и с моими произведениями.

One part of it is rooted in Istanbul,

Одна часть вросла корнями в Стамбул

with strong Turkish roots,

и имеет сильные турецкие корни.

but the other part travels the world,

В то время как другая часть путешествует по свету

connecting to different cultures.

контактирует с другими культурами.

In that sense, I like to think of my fiction

В этом смысле я люблю думать о своих произведениях,

as both local and universal,

как о местных и универсальных одновременно.

both from here and everywhere.

Отсюда и отовсюду.

Now those of you who have been to Istanbul

Те из вас, кто был в Стамбуле

have probably seen Topkapi Palace,

наверняка видели Дворец Топкапи,

which was the residence of Ottoman sultans

который более 400 лет являлся

for more than 400 years.

резиденцией Оттоманских султанов.

In the palace, just outside the quarters

В этом дворце, сразу за комнатами

of the favorite concubines,

наложниц, есть

there's an area called The Gathering Place of the Djinn.

Место сбора джинов.

It's between buildings.

Оно находится между зданиями.

I'm intrigued by this concept.

Меня заинтриговала концепция.

We usually distrust those areas

Обычно мы не доверяем местам,

that fall in between things.

которые находятся между чем-то.

We see them as the domain

Мы считаем их владением

of supernatural creatures like the djinn,

сверхъестественных существ, таких как джины,

who are made of smokeless fire

которые состоят из бездымного огня

and are the symbol of elusiveness.

и являются символом неуловимости.

But my point is perhaps

Я имею ввиду,

that elusive space

что неуловимое пространство -

is what writers and artists need most.

это то, что больше всего нужно писателям и художникам.

When I write fiction

Когда я пишу,

I cherish elusiveness and changeability.

я лелею неуловимость и изменчивость.

I like not knowing what will happen 10 pages later.

Мне нравится не знать, что произойдет через 10 страниц.

I like it when my characters surprise me.

Мне нравится когда мои персонажи меня удивляют.

I might write about

Я могу написать о

a Muslim woman in one novel,

мусульманской женщине в одном романе.

and perhaps it will be a very happy story,

И возможно это будет очень счастливая история.

and in my next book, I might write

А в следующей книге, я могу написать

about a handsome, gay professor in Norway.

о красивом профессоре-гее из Норвегии.

As long as it comes from our hearts,

Мы можем писать обо всем,

we can write about anything and everything.

если это исходит из наших сердец.

Audre Lorde once said,

Одри Лорд однажды сказала,

"The white fathers taught us to say,

"Белые отцы учили нас говорить -

'I think, therefore I am.'"

"Я думаю - значит, я существую.""

She suggested, "I feel, therefore I am free."

Она предложила, "Я чувствую, значит, я свободна."

I think it was a wonderful paradigm shift.

Я думаю, это была прекрасная смена парадигмы.

And yet, why is it that,

И тем не менее, почему

in creative writing courses today,

на курсах изобретательного письма,

the very first thing we teach students is

первое, чему мы учим студентов - это

"write what you know"?

писать то, с чем ты знаком?

Perhaps that's not the right way to start at all.

Возможно, это не самое правильное начало.

Imaginative literature is not necessarily about

Творческая литература не должна обязательно быть

writing who we are or what we know

о том, кто мы такие или что мы знаем

or what our identity is about.

или о нашей личности.

We should teach young people and ourselves

Мы должны учить молодых людей и себя

to expand our hearts

открывать наши сердца

and write what we can feel.

и писать о том, что мы чувствуем.

We should get out of our cultural ghetto

Мы должны выбраться из нашего культурного гетто

and go visit the next one and the next.

и начать путешествовать.

In the end, stories move like whirling dervishes,

В конце концов, истории передвигаются как кочевники,

drawing circles beyond circles.

рисуя круг за кругом.

They connect all humanity,

Они соединяют все человечество,

regardless of identity politics,

несмотря на политику личности.

and that is the good news.

И это хорошие новости.

And I would like to finish with an old Sufi poem:

И я бы хотела закончить старым стихом Суфи.

"Come, let us be friends for once;

"Приди, дай нам быть друзьями;

let us make life easy on us;

дай нам облегчить жизнь;

let us be lovers and loved ones;

дай нам быть любовниками и быть любимыми;

the earth shall be left to no one."

земля никому не должна достаться."

Thank you.

Спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)