Lee Mokobe: A powerful poem about what it feels like to be transgender

Переводчик: Alina Siluyanova Редактор: Artem Nurmukhametov

The first time I uttered a prayer was in a glass-stained cathedral.

Впервые я произнёс молитву в витражном соборе.

I was kneeling long after the congregation was on its feet,

Я стоял на коленях ещё долго после того, как прихожане поднялись на ноги,

dip both hands into holy water,

окунул обе руки в святую воду,

trace the trinity across my chest,

перекрестился.

my tiny body drooping like a question mark

Моё крохотное тело поникло, похожее на вопросительный знак,

all over the wooden pew.

застывшее на деревянной скамье.

I asked Jesus to fix me,

Я попросил Иисуса исправить меня.

and when he did not answer

А когда он не ответил,

I befriended silence in the hopes that my sin would burn

я подружился с тишиной в надежде, что мой грех сгорит,

and salve my mouth

станет бальзамом для моих губ,

would dissolve like sugar on tongue,

растворится на языке как сахар,

but shame lingered as an aftertaste.

но остался привкус стыда.

And in an attempt to reintroduce me to sanctity,

В попытке возвратить меня к святости

my mother told me of the miracle I was,

моя мать рассказала мне о том, каким чудом я был;

said I could grow up to be anything I want.

сказала, что я могу стать кем захочу, когда вырасту.

I decided to

Я решил

be a boy.

стать мальчиком.

It was cute.

Было забавно.

I had snapback, toothless grin,

Я пошёл на поправку — с беззубой улыбкой,

used skinned knees as street cred,

пытаясь стёртыми коленками заслужить уважение,

played hide and seek with what was left of my goal.

играл в прятки с тем, что осталось от моей цели.

I was it.

Я был «оно».

The winner to a game the other kids couldn't play,

Победитель в игре, о которой не знали другие дети.

I was the mystery of an anatomy,

Я был анатомической загадкой,

a question asked but not answered,

вопросом без ответа,

tightroping between awkward boy and apologetic girl,

балансируя между неловким мальчиком и стеснительной девочкой.

and when I turned 12, the boy phase wasn't deemed cute anymore.

А когда мне исполнилось 12 лет, мальчишеский образ перестал быть милым.

It was met with nostalgic aunts who missed seeing my knees in the shadow of skirts,

Тётушки с ностальгией говорили, что скучают по виду моих коленок в тени юбки,

who reminded me that my kind of attitude would never bring a husband home,

напомнив мне, что моё поведение не поможет мне выйти замуж,

that I exist for heterosexual marriage and child-bearing.

что я рождён для традиционного брака и вынашивания детей.

And I swallowed their insults along with their slurs.

Я проглотил их оскорбления вместе с унижением.

Naturally, I did not come out of the closet.

Естественно, я не раскрыл свою тайну.

The kids at my school opened it without my permission.

Дети в школе заставили меня её открыть.

Called me by a name I did not recognize,

Называли меня непонятным мне словом —

said "lesbian,"

«лесбиянка».

Но я был больше мальчиком, чем девочкой; Кеном, а не Барби.

but I was more boy than girl, more Ken than Barbie.

It had nothing to do with hating my body,

Причиной тому была не ненависть к моему телу.

I just love it enough to let it go,

Просто я люблю его так, что могу отпустить,

отношусь к нему, как к дому.

I treat it like a house,

and when your house is falling apart,

А когда дом рушится,

ты не эвакуируешься,

you do not evacuate,

you make it comfortable enough to house all your insides,

а делаешь его достаточно комфортным для того, что есть внутри;

достаточно привлекательным для визита гостей;

you make it pretty enough to invite guests over,

you make the floorboards strong enough to stand on.

чинишь пол, чтобы можно было уверенно стоять.

My mother fears I have named myself after fading things.

Моя мать страшится, что я назвал себя увядшим.

As she counts the echoes left behind by Mya Hall,

Пока она считает отголоски эхо, оставленного Мией Холл,

Leelah Alcorn, Blake Brockington.

Лилой Алкорн, Блейком Брокингтоном,

She fears that I'll die without a whisper,

она опасается, что я умру бесследно,

that I'll turn into "what a shame" conversations at the bus stop.

стану темой для разговоров из категории «вот стыд-то».

She claims I have turned myself into a mausoleum,

Она заявляет, будто я превратил себя в мавзолей,

that I am a walking casket,

ходячий гроб;

news headlines have turned my identity into a spectacle,

газетные заголовки сделали из моей личности спектакль.

Bruce Jenner on everyone's lips while the brutality of living in this body

Имя Брюса Дженнера у всех на устах, в то время как мучения от жизни в его теле

becomes an asterisk at the bottom of equality pages.

становятся лишь сноской внизу похожих страниц.

No one ever thinks of us as human

Никто не считает нас людьми.

because we are more ghost than flesh,

Ведь мы, скорее, призраки, нежели плоть.

because people fear that my gender expression is a trick,

Потому что люди опасаются, что мой гендерный поиск — обман,

that it exists to be perverse,

извращённый каприз,

that it ensnares them without their consent,

незаметно заманивающий их в ловушку;

that my body is a feast for their eyes and hands

моё тело — пир для их глаз и рук,

and once they have fed off my queer,

и раз накормившись от моей уловки,

they'll regurgitate all the parts they did not like.

они срыгнут всё то, что им не понравилось.

They'll put me back into the closet, hang me with all the other skeletons.

Они засунут меня обратно в шкаф висеть среди остальных скелетов.

I will be the best attraction.

Я буду самым занятным аттракционом.

Can you see how easy it is to talk people into coffins,

Вы замечаете, как это легко — вогнать людей в гробы,

to misspell their names on gravestones.

допустить ошибку в имени на надгробии?

And people still wonder why there are boys rotting,

А люди всё удивляются, от чего это чахнут их дети?

they go away in high school hallways

Они бегут из коридоров школы,

they are afraid of becoming another hashtag in a second

боясь за секунду стать очередным хэштегом,

afraid of classroom discussions becoming like judgment day

в страхе, что разговоры в классе превратятся в Судный день.

and now oncoming traffic is embracing more transgender children than parents.

Сегодня встречные машины «обнимают» больше трансгендерных детей, чем их родители.

Интересно, сколько пройдёт времени,

I wonder how long it will be

before the trans suicide notes start to feel redundant,

прежде чем станет достаточно предсмертных записок трансов,

before we realize that our bodies become lessons about sin

прежде чем мы поймём, что наши тела становятся уроками о грехе

куда раньше уроков о любви к ним?

way before we learn how to love them.

Как будто Бог не спас нас в своём милосердии;

Like God didn't save all this breath and mercy,

like my blood is not the wine that washed over Jesus' feet.

будто моя кровь не вино, омывающее ноги Иисуса.

My prayers are now getting stuck in my throat.

Молитвы застревают комом в горле.

Может, я нормальный.

Maybe I am finally fixed,

maybe I just don't care,

Может, мне всё равно.

maybe God finally listened to my prayers.

Может, Господь наконец услышал мои молитвы.

Thank you.

Спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)