Lesley Hazleton: The doubt essential to faith

Лесли Хазлтон: Вере присущи сомнения

Translator: Joseph Geni Reviewer: Morton Bast

Переводчик: Yekaterina Jussupova Редактор: Aliaksandr Autayeu

Writing biography is a strange thing to do.

Писать биографии — довольно странное занятие.

It's a journey into the foreign territory

Это путешествие по неизведанным уголкам

of somebody else's life,

чьей-то жизни.

a journey, an exploration that can take you places

Путешествие, исследование, которое может привести вас туда,

you never dreamed of going

где вы даже не надеялись побывать,

and still can't quite believe you've been,

и до сих пор не верите, что побывали.

especially if, like me, you're an agnostic Jew

Особенно, если вы — подобно мне — еврей, безразличный к вопросам веры,

and the life you've been exploring

исследующий жизнь

is that of Muhammad.

Мухаммеда.

Five years ago, for instance,

Пять лет назад, я поймала себя на том,

I found myself waking each morning in misty Seattle

что каждое утро в затуманенном Сиэтле я просыпаюсь

to what I knew was an impossible question:

с вопросом, на который невозможно найти ответ:

What actually happened

Что же в действительности произошло

one desert night,

однажды ночью в пустыне

half the world and almost half of history away?

на другом конце света сотни лет назад?

What happened, that is,

Что произошло

on the night in the year 610

ночью 610-го года,

when Muhammad received the first revelation of the Koran

когда Мухаммед получил первое откровение, описанное в Коране,

on a mountain just outside Mecca?

на горе близ Мекки?

This is the core mystical moment of Islam,

Это — самый таинственный момент в истории Ислама

and as such, of course,

и, будучи таковым,

it defies empirical analysis.

не представляет возможности для эмпирического анализа.

Yet the question wouldn't let go of me.

Но, этот вопрос не давал мне покоя.

I was fully aware that for someone as secular as I am,

Я понимала, что подобный вопрос, от такого равнодушного к вере человека как я,

just asking it could be seen

может показаться

as pure chutzpah.

попросту нахальным.

(Laughter)

(Смех)

And I plead guilty as charged,

И я признаю себя виновной в этом,

because all exploration, physical or intellectual,

потому что любое исследование — вещественное или интеллектуальное —

is inevitably in some sense an act of transgression,

это всегда, в некотором смысле, правонарушение,

of crossing boundaries.

пересечение границ.

Still, some boundaries are larger than others.

Но, некоторые границы более значимы, чем другие.

So a human encountering the divine,

Встреча человека с божественным —

as Muslims believe Muhammad did,

то, что, как считают мусульмане, произошло с Мухаммедом —

to the rationalist, this is a matter not of fact

для рационалистов далеко не факт,

but of wishful fiction,

скорее прекрасная фантазия.

and like all of us, I like to think of myself as rational.

А я, как и все мы, предпочитаю думать о себе, как о рациональном человеке.

Which might be why when I looked at the earliest accounts

Возможно поэтому, когда я просматриваю самые ранние из имеющихся описаний

we have of that night,

той ночи,

what struck me even more than what happened

меня больше поражает не то, что произошло тогда,

was what did not happen.

а то, что не произошло.

Muhammad did not come floating off the mountain

Мухаммед не спустился с горы

as though walking on air.

паря в воздухе.

He did not run down shouting, "Hallelujah!"

Он не сбежал с неё с криками «Аллилуйя!»

and "Bless the Lord!"

и «Хвала Господу!».

He did not radiate light and joy.

От него не исходило сияния света и радости.

There were no choirs of angels,

Не было хора ангелов,

no music of the spheres, no elation, no ecstasy,

не было музыки высших сфер, эйфории и экстаза,

no golden aura surrounding him,

его не окружала золотая аура,

no sense of an absolute, fore-ordained role

никакого намёка на то, что он был истинным, предопределенным

as the messenger of God.

посланником Бога.

That is, he did none of the things

Он не сделал ничего,

that might make it easy to cry foul,

что могло бы повлечь разговоры об обмане,

to put down the whole story as a pious fable.

и называть всю эту историю лишь религиозной сказкой.

Quite the contrary.

Как раз наоборот.

In his own reported words,

Он сам сказал о том,

he was convinced at first

что сначала не был уверен в произошедшем —

that what had happened couldn't have been real.

то, что случилось с ним не могло произойти в действительности.

At best, he thought, it had to have been a hallucination --

В лучшем случае, по его мнению, это была галлюцинация,

a trick of the eye or the ear, perhaps,

обман зрения или слуха или, возможно, —

or his own mind working against him.

это его разум играл с ним злые шутки.

At worst, possession --

В худшем случае,

that he'd been seized by an evil jinn,

он пребывал во власти злого джинна —

a spirit out to deceive him,

духа, желавшего увести его с истинного пути

even to crush the life out of him.

или даже отобрать жизнь.

In fact, he was so sure that he could only be majnun,

Он был настолько уверен в своём сумасшествии, и в том,

possessed by a jinn,

что он одержим неким джинном,

that when he found himself still alive,

что в момент, когда он осознал, что он всё ещё жив,

his first impulse was to finish the job himself,

его первым желанием было, свести концы с жизнью самому.

to leap off the highest cliff

Броситься вниз с самой высокой скалы,

and escape the terror of what he'd experienced

и избавиться от ужасов воспоминаний о пережитом,

by putting an end to all experience.

завершив своё существование.

So the man who fled down the mountain that night

Человек, спустившийся той ночью с горы

trembled not with joy

был охвачен не радостью,

but with a stark, primordial fear.

а ужасным, первобытным страхом.

He was overwhelmed not with conviction, but by doubt.

В нём преобладала не твёрдая уверенность, а сомнения.

And that panicked disorientation,

И та паническая дезориентация,

that sundering of everything familiar,

то разрушение всего, что было привычным,

that daunting awareness of something

та устрашающая осведомлённость о чём-то,

beyond human comprehension,

что выходит за пределы человеческого понимания,

can only be called a terrible awe.

может быть названа лишь благоговейным трепетом.

This might be somewhat difficult to grasp

Возможно, не так просто уловить смысл этого,

now that we use the word "awesome"

ведь сейчас мы «благоговеем»

to describe a new app or a viral video.

перед новым приложением или популярным видеороликом.

With the exception perhaps of a massive earthquake,

Нам не перед чем благоговеть, за исключением лишь

we're protected from real awe.

сильных землетрясений.

We close the doors and hunker down,

Мы закрываем двери, садимся на корточки,

convinced that we're in control,

уверенные в том, что контролируем ситуацию.

or, at least, hoping for control.

По крайней мере надеемся, что контролируем.

We do our best to ignore the fact that

Мы делаем всё возможное, игнорируя то,

we don't always have it,

что не всё поддаётся контролю.

and that not everything can be explained.

И не всё объяснимо.

Yet whether you're a rationalist or a mystic,

Вне зависимости от того, рационалист вы или мистик,

whether you think the words Muhammad heard that night

думаете ли вы, что услышанное Мухаммедом в ту ночь —

came from inside himself or from outside,

его собственные мысли или они были посланы свыше,

what's clear is that he did experience them,

ясно то, что он действительно слышал их

and that he did so with a force that would shatter

и сила этих слов полностью перевернула

his sense of himself and his world

его мировоззрение и представление о себе самом,

and transform this otherwise modest man

превратив этого скромного человека

into a radical advocate for social and economic justice.

в радикального борца за социальную и экономическую справедливость.

Fear was the only sane response,

Страх был единственной здравой реакцией.

the only human response.

Единственной реакцией, присущей человеку.

Too human for some,

Слишком присущей человеку,

like conservative Muslim theologians who maintain that

по мнению мусульманских богословов, считающих,

the account of his wanting to kill himself

что его желание самоубийства

shouldn't even be mentioned, despite the fact

не должно даже упоминаться, невзирая на тот факт,

that it's in the earliest Islamic biographies.

что об этом говорят самые ранние исламские биографы.

They insist that he never doubted

Они утверждают, что он не сомневался,

for even a single moment, let alone despaired.

ни единой секунды, не говоря уже об отчаянии.

Demanding perfection, they refuse to tolerate

В погоне за совершенством, они отказываются смириться

human imperfection.

с человеческим несовершенством.

Yet what, exactly, is imperfect about doubt?

Хотя, как сомнения связаны с несовершенством?

As I read those early accounts, I realized it was

Читая древние записи, я поняла,

precisely Muhammad's doubt that brought him alive for me,

что именно сомнения Мухаммеда позволили мне так живо представить его образ,

that allowed me to begin to see him in full,

позволили мне понять его

to accord him the integrity of reality.

осознать его искренность.

And the more I thought about it,

И чем больше я думала об этом,

the more it made sense that he doubted,

тем больше смысла было в его сомнениях,

because doubt is essential to faith.

так как сомнения присущи вере.

If this seems a startling idea at first,

И если эта идея кажется вам поразительной,

consider that doubt, as Graham Greene once put it,

вспомните слова Грэма Грина, о том, что сомнения —

is the heart of the matter.

это суть дела.

Abolish all doubt, and what's left is not faith,

Исключите сомнения, и то, что останется, будет не верой,

but absolute, heartless conviction.

а абсолютной, малодушной убеждённостью.

You're certain that you possess the Truth --

Вы уверены в том, что обладаете Истиной —

inevitably offered with an implied uppercase T --

непременно с заглавной буквы —

and this certainty quickly devolves

а это, конечно же, предполагает

into dogmatism and righteousness,

догматизм и праведность,

by which I mean a demonstrative, overweening pride

под которыми я подразумеваю демонстративную, высокомерную гордость

in being so very right,

за свою правоту,

in short, the arrogance of fundamentalism.

или, проще говоря, фундаменталистскую заносчивость.

It has to be one of the multiple ironies of history

Ирония заключается в том,

that a favorite expletive of Muslim fundamentalists

что излюбленным ругательством мусульманских фундаменталистов

is the same one once used by the Christian fundamentalists

было то же самое слово, которым пользовались христианские фундаменталисты

known as Crusaders:

известные как крестоносцы:

"infidel," from the Latin for "faithless."

это слово «язычник», произошедшее от латинского слова «неверующий».

Doubly ironic, in this case, because their absolutism

Вдвойне иронично то, что их абсолютизм,

is in fact the opposite of faith.

на самом деле, противоречит вере.

In effect, they are the infidels.

Таким образом, они и есть язычники.

Like fundamentalists of all religious stripes,

У фундаменталистов любого религиозного течения

they have no questions, only answers.

нет вопросов, только ответы.

They found the perfect antidote to thought

Они нашли идеальное противоядие от размышлений

and the ideal refuge of the hard demands of real faith.

и идеальное прибежище для нужд настоящей веры.

They don't have to struggle for it like Jacob

Им не надо бороться ради этого, как Иакову

wrestling through the night with the angel,

выдержавшему ночной бой с ангелом,

or like Jesus in his 40 days and nights in the wilderness,

или как Иисусу, проведшему 40 дней и ночей в пустыне,

or like Muhammad, not only that night on the mountain,

или как Мухаммеду, не только той ночью на горе,

but throughout his years as a prophet,

а сквозь годы в качестве пророка,

with the Koran constantly urging him not to despair,

когда Коран не давал впасть ему в отчаяние,

and condemning those who most loudly proclaim

и порицал тех, кто громче всех заявлял о том,

that they know everything there is to know

что знают всё, что необходимо знать

and that they and they alone are right.

и они, только они, правы во всём.

And yet we, the vast and still far too silent majority,

А мы — подавляющее и безмолвствующее большинство —

have ceded the public arena to this extremist minority.

уступили общественную арену этому экстремистскому меньшинству.

We've allowed Judaism to be claimed

Мы позволили иудаизму стать религией

by violently messianic West Bank settlers,

ярых мессианцев, проживающих на западном берегу реки Иордан,

Christianity by homophobic hypocrites

христианству — религией лицемерных гомофобов

and misogynistic bigots,

и фанатичных женоненавистников,

Islam by suicide bombers.

исламу — религией террористов-смертников.

And we've allowed ourselves to be blinded to the fact that

И мы сами не желаем понять то,

no matter whether they claim to be Christians,

что вне зависимости от того, кем они себя называют —

Jews or Muslims,

христианами, евреями или мусульманами —

militant extremists are none of the above.

эти воинствующие экстремисты не являются никем из них.

They're a cult all their own, blood brothers

Они составляют свой собственный культ, они — кровные братья

steeped in other people's blood.

взращённые на крови других людей.

This isn't faith.

Это не вера.

It's fanaticism, and we have to stop confusing the two.

Это — фанатизм, и нам пора перестать путать эти понятия.

We have to recognize that real faith has no easy answers.

Мы должны понять, что у веры нет простых ответов.

It's difficult and stubborn.

Вера — трудна и непреклонна.

It involves an ongoing struggle,

Это — непрерывная борьба,

a continual questioning of what we think we know,

это — неизменные вопросы о том, что как мы думаем, мы знаем,

a wrestling with issues and ideas.

это — борьба с сомнениями.

It goes hand in hand with doubt,

Вера идёт рука об руку с сомнениями,

in a never-ending conversation with it,

ведя непрекращающийся разговор

and sometimes in conscious defiance of it.

и иногда открыто демонстрирует неповиновение.

And this conscious defiance is why I, as an agnostic,

И это открытое неповиновение — причина, по которой я, агностик,

can still have faith.

всё же могу верить.

I have faith, for instance, that peace in the Middle East

Например, я верю в то, что мир на Ближнем Востоке возможен,

is possible despite the ever-accumulating mass of evidence

несмотря на увеличивающиеся, как снежный ком,

to the contrary.

доказательства обратного.

I'm not convinced of this.

Я не уверена в этом.

I can hardly say I believe it.

Я даже не могу сказать, что я верю в это.

I can only have faith in it,

Я просто хочу верить в это,

commit myself, that is, to the idea of it,

посвящаю всю себя этой идее,

and I do this precisely because of the temptation

и делаю это именно благодаря искушению

to throw up my hands in resignation

опустить руки, смириться

and retreat into silence.

и уединиться в молчании.

Because despair is self-fulfilling.

Потому что отчаяние претворяется в реальность.

If we call something impossible,

Если есть что-то, что мы считаем невозможным,

we act in such a way that we make it so.

мы действуем так, что это действительно становится невозможным.

And I, for one, refuse to live that way.

И я та, кто отказывается так жить.

In fact, most of us do,

На самом деле, многие из нас отказываются.

whether we're atheist or theist

Не важно, атеисты мы или верующие

or anywhere in between or beyond, for that matter,

или находимся между или вне этих понятий,

what drives us is that, despite our doubts

несмотря на наши сомнения, или благодаря им,

and even because of our doubts,

нас заставляет двигаться вперёд то,

we reject the nihilism of despair.

что мы отрицаем нигилизм заключённый в отчаянии.

We insist on faith in the future

Мы настаиваем на вере в будущее

and in each other.

и друг в друга.

Call this naive if you like.

Если хотите, называйте это наивностью.

Call it impossibly idealistic if you must.

Или, если сможете, невероятным идеализмом.

But one thing is sure:

Но не забудьте так же

Call it human.

назвать это свойственным человеку.

Could Muhammad have so radically changed his world

Мог ли Мухаммед так радикально изменить свой мир

without such faith, without the refusal

без веры, без отказа пойти на уступки

to cede to the arrogance of closed-minded certainty?

высокомерию консервативной уверенности?

I think not.

Думаю нет.

After keeping company with him as a writer

После пяти лет, которые я провела в его обществе

for the past five years, I can't see

в качестве писателя, я знаю,

that he'd be anything but utterly outraged

что он был бы крайне возмущён, этими агрессивными фундаменталистами,

at the militant fundamentalists who claim to speak

которые говорят и действуют, прикрываясь его именем,

and act in his name in the Middle East and elsewhere today.

на Ближнем Востоке и в других точках мира сегодня.

He'd be appalled at the repression of half the population

Он был бы в ужасе от того, что половина населения находится под давлением

because of their gender.

из-за своей половой принадлежности.

He'd be torn apart by the bitter divisiveness of sectarianism.

Он был бы уничтожен, видя какие распри сеют сектанты.

He'd call out terrorism for what it is,

Он бы назвал это терроризмом,

not only criminal but an obscene travesty

не только из-за преступлений, но и из-за непристойной пародии,

of everything he believed in and struggled for.

в которую превратили всё то, во что он верил и за что боролся.

He'd say what the Koran says: Anyone who takes a life

Он бы сказал словами из Корана: тот, кто лишает жизни,

takes the life of all humanity.

убивает всё человечество.

Anyone who saves a life, saves the life of all humanity.

Тот, кто спасёт жизнь, спасает всё человечество.

And he'd commit himself fully

И он бы целиком посвятил себя

to the hard and thorny process of making peace.

непростому процессу установления мира.

Thank you.

Спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)

Thank you. (Applause)

Спасибо. (Аплодисменты)