What we don't know about Europe's Muslim kids | Deeyah Khan

Translator: Crawford Hunt Reviewer: Joanna Pietrulewicz

Переводчик: Alena Chernykh Редактор: Anna Zvereva

When I was a child, I knew I had superpowers.

Ещё будучи ребёнком, я знала, что обладаю сверхспособностями.

That's right.

Да, именно так.

(Laughter)

(Смех)

I thought I was absolutely amazing because I could understand

Я считала себя удивительной из-за своей способности находить общий язык

and relate to the feelings of brown people,

с выходцами с Ближнего Востока,

like my grandfather, a conservative Muslim guy.

такими как мой дедушка — консервативный мусульманин.

And also, I could understand my Afghan mother, my Pakistani father,

Понимала я маму-афганку и папу-пакистанца,

not so religious but laid-back, fairly liberal.

не столько религиозных, сколько невозмутимых и в меру либеральных.

And of course, I could understand

И конечно, я понимала чувства

and relate to the feelings of white people.

и находила общий язык с белыми жителями Норвегии,

The white Norwegians of my country.

страны, где я росла.

You know, white, brown, whatever --

Будь то белые, смуглые, какие-угодно —

I loved them all.

я любила их всех.

I understood them all,

Я всех понимала,

even if they didn't always understand each other;

даже тогда, когда они сами не понимали друг друга.

they were all my people.

Они все были мне близки.

My father, though, was always really worried.

Несмотря на это, мой отец всегда был обеспокоен.

He kept saying that even with the best education,

Он часто говорил, что даже с лучшим образованием

I was not going to get a fair shake.

у меня не будет равных возможностей с другими,

I would still face discrimination, according to him.

и рано или поздно я столкнусь с дискриминацией,

And that the only way to be accepted by white people

и единственный способ быть принятой европейцами —

would be to become famous.

стать знаменитой.

Now, mind you, he had this conversation with me when I was seven years old.

Заметьте, этот разговор произошёл между нами, когда мне было семь лет.

So while I'm seven years old, he said,

Именно тогда отец сказал:

"Look, so it's either got to be sports, or it's got to be music."

«Знаменитой ты можешь стать или в спорте, или в музыке».

He didn't know anything about sports -- bless him -- so it was music.

Он не был силён в спорте, поэтому мне досталась музыка.

So when I was seven years old, he gathered all my toys, all my dolls,

Итак, когда мне было семь лет, он собрал все мои игрушки,

and he threw them all away.

кукол в том числе, и выбросил их.

In exchange he gave me a crappy little Casio keyboard and --

Взамен я получила дешёвый синтезатор фирмы Casio...

(Laughter)

(Смех)

Yeah. And singing lessons.

и уроки пения.

And he forced me, basically, to practice for hours and hours every single day.

Отец заставлял меня практиковаться часами каждый день.

Very quickly, he also had me performing for larger and larger audiences,

Довольно быстро он начал представлять меня всё большей и большей аудитории,

and bizarrely, I became almost a kind of poster child

и, как ни странно, я стала олицетворением ребёнка, выросшего в Норвегии,

for Norwegian multiculturalism.

характеризующейся многообразием взглядов.

I felt very proud, of course.

Я, конечно, была очень горда,

Because even the newspapers at this point

потому что даже газеты в то время

were starting to write nice things about brown people,

начали писать положительные вещи о выходцах с Востока,

so I could feel that my superpower was growing.

и я чувствовала, что мои сверхспособности развиваются.

So when I was 12 years old, walking home from school,

Когда мне было двенадцать, возвращаясь из школы домой,

I took a little detour

я пошла другой дорогой,

because I wanted to buy my favorite sweets called "salty feet."

потому что захотела купить свои любимые конфеты — «солёные лапки».

I know they sound kind of awful,

Знаю, название ужасное,

but I absolutely love them.

но я их просто обожала.

They're basically these little salty licorice bits in the shape of feet.

По сути, это солёные лакричные кусочки в форме ступни.

And now that I say it out loud, I realize how terrible that sounds,

Произнося это название вслух, я понимаю, как странно оно звучит,

but be that as it may, I absolutely love them.

но всё равно это было моё самое любимое лакомство.

So on my way into the store,

Когда я уже собиралась войти в магазин,

there was this grown white guy in the doorway blocking my way.

дорогу мне преградил белый мужчина,

So I tried to walk around him, and as I did that, he stopped me

я попыталась обойти его, но он остановил меня,

and he was staring at me,

пристально посмотрел мне в глаза

and he spit in my face, and he said,

и плюнул мне в лицо, сказав:

"Get out of my way

«Убирайся с дороги,

you little black bitch, you little Paki bitch,

маленькая чёрная дрянь, пакистанская сучка, —

go back home where you came from."

убирайся туда, откуда приехала».

I was absolutely horrified.

Я была смертельно напугана.

I was staring at him.

Я смотрела на него,

I was too afraid to wipe the spit off my face,

мне было настолько страшно, что даже не вытерла с лица

even as it was mixing with my tears.

плевок, смешавшийся со слезами.

I remember looking around, hoping that any minute now,

Помню, как я огляделась вокруг в надежде, что сейчас подойдёт

a grown-up is going to come and make this guy stop.

какой-нибудь взрослый и остановит его.

But instead, people kept hurrying past me and pretended not to see me.

Но вместо этого, все проходили мимо, притворяясь, что спешат и не видят меня.

I was very confused because I was thinking, well,

Я была очень обескуражена, потому что подумала тогда:

"My white people, come on! Where are they? What's going on?

«Ну же, где вы, мои белые люди? Что происходит?

How come they're not coming and rescuing me?"

Почему они не приходят и не спасают меня?»

So, needless to say, I didn't buy the sweets.

Понятно, что я не купила конфеты,

I just ran home as fast as I could.

а побежала со всех ног домой.

Things were still OK, though, I thought.

Я подумала: в целом же всё в порядке.

As time went on, the more successful I became,

Время шло, я становилась всё успешнее,

I eventually started also attracting harassment from brown people.

и в итоге стала подвергаться нападкам и со стороны выходцев с Востока.

Some men in my parent's community felt that it was unacceptable

Некоторые мужчины из окружения моего отца считали неприемлемым

and dishonorable for a woman to be involved in music

и позорным для женщины заниматься музыкой

and to be so present in the media.

и тем более так часто появляться в СМИ.

So very quickly, I was starting to become attacked at my own concerts.

Вскоре меня начали оскорблять на моих собственных концертах.

I remember one of the concerts, I was onstage, I lean into the audience

Помню, на одном из концертов, стоя на сцене, я наклонилась к зрителям,

and the last thing I see is a young brown face,

и последнее, что я увидела, — лицо смуглого парня,

and the next thing I know is some sort of chemical is thrown in my eyes

а потом какое-то химическое вещество было брошено мне в глаза.

and I remember I couldn't really see and my eyes were watering

Я ничего не видела, глаза слезились,

but I kept singing anyway.

но я всё равно продолжила петь.

I was spit in the face in the streets of Oslo, this time by brown men.

Мне плевали в лицо на улицах Осло, теперь мужчины с коричневым цветом кожи.

They even tried to kidnap me at one point.

Однажды меня даже пытались похитить.

The death threats were endless.

Звучали постоянные угрозы убийства.

I remember one older bearded guy stopped me in the street one time,

Помню, меня остановил на улице пожилой бородатый мужчина и сказал:

and he said, "The reason I hate you so much

«Я люто ненавижу тебя за то, что твой пример

is because you make our daughters think

заставляет наших дочерей думать,

they can do whatever they want."

что они могут делать всё что захотят».

A younger guy warned me to watch my back.

Один юноша посоветовал мне остерегаться,

He said music is un-Islamic and the job of whores,

он сказал: «Музыка — это не по-исламски, это профессия шлюх,

and if you keep this up, you are going to be raped

и если ты будешь продолжать ею заниматься,

and your stomach will be cut out so that another whore like you will not be born.

тебя изнасилуют и вспорют живот, чтобы ты не смогла родить еще одну шлюху».

Again, I was so confused.

Я снова была обескуражена,

I couldn't understand what was going on.

не понимала, что происходит.

My brown people now starting to treat me like this -- how come?

Мои же соотечественники стали обращаться со мной подобным образом.

Instead of bridging the worlds, the two worlds,

Как же так? Вместо того, чтобы соединить эти два мира,

I felt like I was falling between my two worlds.

я чувствовала, что проваливаюсь в бездну между ними.

I suppose, for me, spit was kryptonite.

Думаю, плевки стали моей «ахиллесовой пятой».

So by the time I was 17 years old,

Когда мне исполнилось 17,

the death threats were endless, and the harassment was constant.

поток угроз убийства и оскорблений был нескончаем.

It got so bad, at one point my mother sat me down and said,

Ситуация стала настолько невыносимой, что мама сказала мне:

"Look, we can no longer protect you, we can no longer keep you safe,

«Мы уже не способны обеспечить твою защиту и безопасность,

so you're going to have to go."

поэтому тебе придётся уехать».

So I bought a one-way ticket to London, I packed my suitcase and I left.

Так что я купила билет в один конец до Лондона, собрала чемодан и ушла.

My biggest heartbreak at that point was that nobody said anything.

Самым большим разочарованием было то, что никто ничего не сказал.

I had a very public exit from Norway.

Мой отъезд из Норвегии был достаточно публичным.

My brown people, my white people -- nobody said anything.

Никто из моих знакомых, будь то белые или темнокожие, не сказал ничего.

Nobody said, "Hold on, this is wrong.

Никто не произнёс: «Постойте, это не правильно.

Support this girl, protect this girl, because she is one of us."

Поддержите эту девушку, защитите её, она же одна из нас».

Nobody said that.

Никто не сказал ничего подобного.

Instead, I felt like -- you know at the airport,

В тот момент у меня было такое чувство... знаете, в аэропорту

on the baggage carousel you have these different suitcases

на багажной ленте выкатываются разные чемоданы,

going around and around,

один за другим по кругу,

and there's always that one suitcase left at the end,

и всегда один остаётся.

the one that nobody wants, the one that nobody comes to claim.

Один чемодан, который никому не нужен и который никто не ищет.

I felt like that.

Вот так я себя и чувствовала:

I'd never felt so alone. I'd never felt so lost.

одинокой и брошенной как никогда.

So, after coming to London, I did eventually resume my music career.

Переехав в Лондон, я со временем возобновила музыкальную карьеру.

Different place, but unfortunately the same old story.

К сожалению, на новом месте повторилась та же самая история.

I remember a message sent to me saying that I was going to be killed

Помню, получила сообщение, в котором говорилось,

and that rivers of blood were going to flow

что меня собираются убить и что прольётся море крови,

and that I was going to be raped many times before I died.

а перед смертью меня многократно изнасилуют.

By this point, I have to say,

Надо сказать, к этому моменту

I was actually getting used to messages like this,

я уже почти привыкла получать подобные послания.

but what became different was that now they started threatening my family.

Но в этот раз было по-другому — теперь начали угрожать моей семье.

So once again, I packed my suitcase, I left music and I moved to the US.

Поэтому я снова упаковала чемодан, бросила музыку и уехала в США.

I'd had enough.

С меня было довольно.

I didn't want to have anything to do with this anymore.

Я больше не хотела ничего с этим делать.

And I was certainly not going to be killed for something

И точно не собиралась быть убитой за то,

that wasn't even my dream -- it was my father's choice.

что даже не было моей мечтой, ведь карьеру мне выбрал отец.

So I kind of got lost.

Я чувствовала себя потерянной,

I kind of fell apart.

словно расколотой на части.

But I decided that what I wanted to do

Но решила, что хочу посвятить

is spend the next however many years of my life

ближайшие годы жизни поддержке молодёжи,

supporting young people

и даже если моя помощь

and to try to be there in some small way,

будет незначительна,

whatever way that I could.

делать всё от меня зависящее.

I started volunteering for various organizations

Итак, я занялась волонтёрской работой в различных организациях,

that were working with young Muslims inside of Europe.

оказывающих поддержку молодым мусульманам, живущим в Европе.

And, to my surprise, what I found was

Я была очень удивлена тем фактом,

so many of these young people were suffering and struggling.

как много молодых людей страдали и испытывали трудности.

They were facing so many problems with their families and their communities

Они противостояли немалому числу проблем в семьях и окружении,

who seemed to care more about their honor and their reputation

похоже больше беспокоившихся о своей чести и репутации,

than the happiness and the lives of their own kids.

нежели о жизни и счастье своих собственных детей.

I started feeling like maybe I wasn't so alone, maybe I wasn't so weird.

У меня появилось ощущение, что я не одна, и, возможно, я и не была такой необычной.

Maybe there are more of my people out there.

Возможно, многие мои соотечественники такие же.

The thing is, what most people don't understand

Дело в том, что большинство не понимает,

is that there are so many of us growing up in Europe

что многие из нас, выросшие в Европе,

who are not free to be ourselves.

не могут позволить себе быть самими собой.

We're not allowed to be who we are.

Мы не вольны распоряжаться собой.

We are not free to marry

У нас нет свободы выбора при вступлении в брак

or to be in relationships with people that we choose.

или выборе партнёра для отношений.

We can't even pick our own career.

Мы даже не можем выбрать карьеру.

This is the norm in the Muslim heartlands of Europe.

И это является нормой в мусульманских общинах, живущих в Европе.

Even in the freest societies in the world, we're not free.

Даже в самом свободном обществе мы не свободны.

Our lives, our dreams, our future does not belong to us,

Наши жизни, наши мечты, наше будущее не принадлежат нам.

it belongs to our parents and their community.

Всё это принадлежит нашим родителям и нашему сообществу.

I found endless stories of young people

Я услышала множество историй

who are lost to all of us,

о молодых людях, потерянных для общества,

who are invisible to all of us

нами не замечаемые,

but who are suffering, and they are suffering alone.

но продолжающие страдать. Страдать в одиночестве.

Kids we are losing to forced marriages, to honor-based violence and abuse.

Мы теряем детей, вынуждая вступать в брак и подчиняться жестоким законам чести.

Eventually, I realized after several years of working with these young people,

В конечном итоге, проработав с такой молодёжью в течение нескольких лет,

that I will not be able to keep running.

я поняла, что так продолжаться не может —

I can't spend the rest of my life being scared and hiding

нельзя убегать и прятаться всю оставшуюся жизнь, —

and that I'm actually going to have to do something.

я обязана что-то сделать.

And I also realized that my silence, our silence,

Я также осознала, что моё молчание, наше молчание

allows abuse like this to continue.

позволяет продолжаться подобному произволу.

So I decided that I wanted to put my childhood superpower to some use

И я решила, что наконец пришло время использовать мои суперспособности.

by trying to make people on the different sides of these issues understand

Смысл в том, чтобы заставить людей, вовлечённых в данный вопрос,

what it's like to be a young person stuck between your family and your country.

понять, каково этой молодёжи, «застрявшей» между семьёй и страной.

So I started making films, and I started telling these stories.

Я начала снимать фильмы, рассказывая в них эти истории.

And I also wanted people to understand the deadly consequences of us

И мне хотелось, чтобы люди осознали смертельную опасность того,

not taking these problems seriously.

что мы не принимаем эти проблемы всерьёз.

So the first film I made was about Banaz.

Поэтому мой первый фильм был о Баназ.

She was a 17-year-old Kurdish girl in London.

Эта 17-летняя девушка-курдянка из Лондона

She was obedient, she did whatever her parents wanted.

росла послушной, выполняя всё, что хотели её родители.

She tried to do everything right.

Она старалась всё делать правильно.

She married some guy that her parents chose for her,

Вышла замуж за того, кого выбрали для неё родители,

even though he beat and raped her constantly.

даже несмотря на то, что муж постоянно избивал и насиловал её.

And when she tried to go to her family for help, they said,

А обратившись к своей семье за помощью, она услышала:

"Well, you got to go back and be a better wife."

«Возвращайся к мужу и будь хорошей женой».

Because they didn't want a divorced daughter on their hands

Потому что разведённая дочь им не была нужна,

because, of course, that would bring dishonor on the family.

так как этот факт несомненно опозорил бы их семью.

She was beaten so badly her ears would bleed,

Муж избивал её настолько сильно, что из ушей шла кровь.

and when she finally left and she found a young man that she chose

В итоге она ушла от него и встретила молодого человека,

and she fell in love with,

которого сама выбрала и полюбила.

the community and the family found out

Семья и община узнали об этом,

and she disappeared.

и вскоре девушка исчезла.

She was found three months later.

Нашли её спустя три месяца.

She'd been stuffed into a suitcase and buried underneath the house.

Её запихнули в чемодан и похоронили в подвале дома.

She had been strangled, she had been beaten to death

Молодая женщина была задушена и избита до смерти

by three men, three cousins, on the orders of her father and uncle.

тремя мужчинами, её двоюродными братьями, по приказу её отца и дяди.

The added tragedy of Banaz's story

Добавляет трагичности тот факт,

is that she had gone to the police in England five times asking for help,

что Баназ обращалась за помощью в английскую полицию пять раз.

telling them that she was going to be killed by her family.

Она объясняла, что члены семьи собираются её убить.

The police didn't believe her so they didn't do anything.

В полиции ей не верили, поэтому не предпринимали ничего.

And the problem with this

И суть проблемы в том,

is that not only are so many of our kids facing these problems

что многие наши дети сталкиваются

within their families and within their families' communities,

с такими проблемами не только в своих семьях и в своём окружении,

but they're also meeting misunderstandings

но и в странах, где они живут и растут,

and apathy in the countries that they grow up in.

их встречает непонимание и равнодушие.

When their own families betray them, they look to the rest of us,

Когда их предают их собственные семьи, молодые люди ищут понимания у нас,

and when we don't understand,

но когда и мы их не понимаем,

we lose them.

они терпят крах.

So while I was making this film, several people said to me,

В процессе работы над фильмом несколько человек говорили мне:

"Well, Deeyah, you know, this is just their culture,

«Послушай, Дийа, у них такая культура,

this is just what those people do to their kids

так они поступают со своими детьми,

and we can't really interfere."

и мы не можем вмешиваться».

I can assure you being murdered is not my culture.

Могу вас заверить — быть убитым — это не моя культура.

You know?

Знаете это?

And surely people who look like me,

Несомненно, подобные мне люди,

young women who come from backgrounds like me,

молодые женщины с таким прошлым, как у меня,

should be subject to the same rights, the same protections

должны иметь такие же права, такие же способы защиты,

as anybody else in our country, why not?

как и любой другой в нашей стране. Разве не так?

So, for my next film, I wanted to try and understand

Поэтому в следующем фильме я хотела разобраться,

why some of our young Muslim kids in Europe

почему некоторые мусульманские дети

are drawn to extremism and violence.

вовлекаются в экстремизм и насилие.

But with that topic,

Но затронув эту тему,

I also recognized that I was going to have to face my worst fear:

поняла, что мне придётся столкнуться со своим главным страхом:

the brown men with beards.

бородатыми смуглыми мужчинами.

The same men, or similar men,

Теми же самыми или подобными тем,

to the ones that have hounded me for most of my life.

что преследовали меня бóльшую часть моей жизни.

Men that I've been afraid of most of my life.

Мужчины, которых я боялась больше всего на свете.

Men that I've also deeply disliked,

Мужчины, которых я в глубине души

for many, many years.

ненавижу уже много-много лет.

So I spent the next two years interviewing convicted terrorists,

В течение следующих двух лет я брала интервью у осуждённых террористов,

jihadis and former extremists.

джихадистов и бывших экстремистов.

What I already knew, what was very obvious already,

Я уже знала, ведь это было очевидно,

was that religion, politics, Europe's colonial baggage,

что религия, политика, колониальное прошлое Европы,

also Western foreign policy failures of recent years,

внешнеполитические провалы на Западе в последние годы —

were all a part of the picture.

всё это — части целого.

But what I was more interested in finding out was what are the human,

Мне же очень хотелось выяснить социальные и личностные

what are the personal reasons

причины того,

why some of our young people are susceptible to groups like this.

почему некоторые наши молодые люди так восприимчивы к влиянию подобных групп.

And what really surprised me was that I found wounded human beings.

И что удивило меня больше всего в увиденном — искалеченные души.

Instead of the monsters that I was looking for,

Вместо монстров, которых я искала

that I was hoping to find --

и которых ожидала найти,

quite frankly because it would have been very satisfying --

что, честно говоря, могло бы меня удовлетворить,

I found broken people.

я нашла сломленных людей.

Just like Banaz,

Подобно Баназ,

I found that these young men were torn apart

эти молодые люди разрывались

from trying to bridge the gaps

в попытке построить так называемый мост,

between their families and the countries that they were born in.

наладить отношения между своими семьями и странами, в которых родились.

And what I also learned is that extremist groups, terrorist groups

Я также узнала, что экстремистские и террористические группы

are taking advantage of these feelings of our young people

пользуются этими чувствами нашей молодёжи для того,

and channeling that -- cynically -- channeling that toward violence.

чтобы цинично направлять их к совершению насилия.

"Come to us," they say.

«Присоединяйся к нам!» — говорят они.

"Reject both sides, your family and your country

Откажись и от семьи, и от страны,

because they reject you.

потому что они отказались от тебя.

For your family, their honor is more important than you

Твоя семья печётся о своей репутации, а не о тебе,

and for your country,

а твоя страна

a real Norwegian, Brit or a French person will always be white and never you."

примет истинного норвежца, британца, француза — белого европейца, но не тебя.

They're also promising our young people the things that they crave:

Они также обещают нашей молодёжи то, чего она так жаждет:

significance, heroism, a sense of belonging and purpose,

значимость, возможность проявить себя, чувство принадлежности,

a community that loves and accepts them.

наличие цели, любящее и принимающее их общество.

They make the powerless feel powerful.

Они позволяют слабым почувствовать себя могущественными.

The invisible and the silent are finally seen and heard.

А невидимым и неуслышанным — стать увиденными и услышанными.

This is what they're doing for our young people.

Вот какова их роль.

Why are these groups doing this for our young people and not us?

Почему же это делают для нашей молодёжи они, а не мы?

The thing is,

Суть не в том,

I'm not trying to justify

что я пытаюсь обосновать

or excuse any of the violence.

или оправдать какое-либо проявление насилия.

What I am trying to say is that we have to understand

Я лишь хочу, чтобы вы поняли,

why some of our young people are attracted to this.

почему это привлекает часть молодёжи.

I would like to also show you, actually --

Я также хотела бы вам показать

these are childhood photos of some of the guys in the film.

детские фотографии некоторых молодых людей из этого фильма.

What really struck me is that so many of them --

Меня очень поразило то, что многие из них —

I never would have thought this --

никогда бы не подумала —

but so many of them have absent or abusive fathers.

имели равнодушных или жестоких отцов.

And several of these young guys

И некоторые из этих молодых людей

ended up finding caring and compassionate father figures

в итоге нашли заботливых и любящих наставников

within these extremist groups.

в этих экстремистских группах.

I also found men brutalized by racist violence,

Я также увидела среди них людей, озверевших от расистского насилия,

but who found a way to stop feeling like victims

но переставших чувствовать себя жертвами

by becoming violent themselves.

посредством собственной жестокости.

In fact, I found something, to my horror, that I recognized.

И самое ужасное — я нашла то, что когда-то уже пережила.

I found the same feelings that I felt as a 17-year-old as I fled from Norway.

Я испытала те же чувства, что во время побега из Норвегии, когда мне было 17.

The same confusion, the same sorrow,

Ту же самую растерянность, ту же самую печаль,

the same feeling of being betrayed

ту же самую боль предательства

and not belonging to anyone.

и одиночество.

The same feeling of being lost and torn between cultures.

И снова — чувство потерянности и разорванности меж двух культур.

Having said that, I did not choose destruction,

Но при этом я не ожесточилась,

I chose to pick up a camera instead of a gun.

а взяла вместо оружия видеокамеру.

And the reason I did that is because of my superpower.

Я так поступила из-за моей суперспособности.

I could see that understanding is the answer, instead of violence.

Мне было ясно, что выход из создавшейся ситуации — в понимании, а не в жестокости.

Seeing human beings

Понимать людей

with all their virtues and all their flaws

со всеми их добродетелями и пороками,

instead of continuing the caricatures:

вместо того чтобы продолжать

the us and them, the villains and victims.

сравнивать себя с ними, сравнивать жертв и злодеев.

I'd also finally come to terms with the fact

Я также примирилась с мыслью о том,

that my two cultures didn't have to be on a collision course

что два моих мира не должны противостоять друг другу,

but instead became a space where I found my own voice.

это я должна найти своё место между ними.

I stopped feeling like I had to pick a side,

Я перестала думать о том, на чью сторону стать.

but this took me many, many years.

Но на это ушло много-много лет.

There are so many of our young people today

Сегодня огромное количество нашей молодёжи

who are struggling with these same issues,

борется с теми же самыми проблемами,

and they're struggling with this alone.

но они делают это в одиночку.

And this leaves them open like wounds.

По этой причине они уязвимы.

And for some, the worldview of radical Islam

И для некоторых из них мировоззрение радикального ислама

becomes the infection that festers in these open wounds.

становится чем-то вроде инфекции, которая их поражает.

There's an African proverb that says,

В одной африканской пословице говорится:

"If the young are not initiated into the village,

если молодых людей не приняли в деревне — они сожгут её дотла,

they will burn it down just to feel its warmth."

чтобы почувствовать её тепло.

I would like to ask --

Я бы хотела спросить

to Muslim parents and Muslim communities,

родителей-мусульман и мусульманские общины:

will you love and care for your children

будете ли вы любить своих детей

without forcing them to meet your expectations?

без навязывания им своих представлений?

Can you choose them instead of your honor?

Вы способны предпочесть ребёнка репутации?

Can you understand why they're so angry and alienated

Можете ли вы понять, почему они настолько злые и отчуждённые,

when you put your honor before their happiness?

если для вас важнее ваша честь, а не их счастье?

Can you try to be a friend to your child

Способны ли вы попытаться стать вашему ребёнку другом,

so that they can trust you

которому он мог бы доверять

and want to share with you their experiences,

и делиться своими переживаниями,

rather than having to seek it somewhere else?

а не искать для этого кого-то ещё?

And to our young people tempted by extremism,

Теперь я обращаюсь к молодёжи, подвергшейся влиянию экстремизма:

can you acknowledge that your rage is fueled by pain?

вы можете признаться, что ваш гнев подпитывается болью?

Will you find the strength to resist those cynical old men

Вы найдёте в себе силы противостоять тем циничным взрослым,

who want to use your blood for their own profits?

которые хотят использовать вашу кровь для собственной выгоды?

Can you find a way to live?

Вы найдёте способ устроить свою жизнь?

Can you see that the sweetest revenge

Понимаете ли вы, что лучшая месть —

is for you to live a happy, full and free life?

полноценно жить счастливой и свободной жизнью?

A life defined by you and nobody else.

Жизнью, выбранную вами, а не кем-то другим.

Why do you want to become just another dead Muslim kid?

Почему вы хотите стать всего лишь ещё одним убитым мусульманским ребёнком?

And for the rest of us, when will we start listening to our young people?

А всех нас спрашиваю: когда мы начнём прислушиваться к нашей молодёжи?

How can we support them

Как мы можем поддержать их

in redirecting their pain into something more constructive?

в том, чтобы направить их боль и страдания на что-то конструктивное и полезное?

They think we don't like them.

Они считают, что мы их не любим,

They think we don't care what happens to them.

что нам дела нет до того, что с ними происходит.

They think we don't accept them.

Они думают, что мы их не принимаем.

Can we find a way to make them feel differently?

Есть ли способ дать им понять, что это не так?

What will it take for us to see them and notice them

Что нужно сделать, чтобы увидеть и заметить их,

before they become either the victims or the perpetrators of violence?

прежде чем они станут жертвами или инициаторами насилия?

Can we make ourselves care about them and consider them to be our own?

Способны ли мы заставить себя заботиться о них и считать их своими?

And not just be outraged when the victims of violence look like ourselves?

Или мы можем только возмущаться, когда жертвы насилия выглядят как мы?

Can we find a way to reject hatred and heal the divisions between us?

Готовы ли мы отбросить ненависть и стереть возникшие разногласия?

The thing is we cannot afford to give up on each other or on our kids,

Смысл в том, что мы не можем отказаться друг от друга или от наших детей,

even if they've given up on us.

даже если они отказались от нас.

We are all in this together.

Это нас и объединяет.

And in the long term, revenge and violence will not work against extremists.

В будущем месть и насилие не будут работать против экстремистов.

Terrorists want us to huddle in our houses in fear,

Террористы хотят, чтобы мы попрятались в домах от страха,

closing our doors and our hearts.

закрыли не только двери, но и наши сердца.

They want us to tear open more wounds in our societies

Они хотят, чтобы в нашем обществе стало больше открытых ран

so that they can use them to spread their infection more widely.

и инфекция могла распространиться ещё дальше.

They want us to become like them:

Они хотят, чтобы мы стали похожими на них —

intolerant, hateful and cruel.

нетерпимыми, злыми и жестокими.

The day after the Paris attacks,

После террористического акта в Париже

a friend of mine sent this photo of her daughter.

один мой друг прислал вот это фото своей дочери.

This is a white girl and an Arab girl.

На нём изображены белая девочка и арабка.

They're best friends.

Они лучшие подруги.

This image is the kryptonite for extremists.

Такое фото — ахиллесова пята экстремистов.

These two little girls with their superpowers

Эти две маленькие девочки, обладающие суперспособностями,

are showing the way forward

показывают путь к обществу,

towards a society that we need to build together,

которое мы должны строить вместе.

a society that includes and supports,

Обществу, которое принимает и поддерживает,

rather than rejects our kids.

а не отвергает наших детей.

Thank you for listening.

Спасибо за внимание.

(Applause)

(Аплодисменты)