The stories behind The New Yorker's iconic covers | Françoise Mouly

Переводчик: Evgenia Makuni Редактор: Yulia Kallistratova

So 24 years ago,

Итак, 24 года назад

I was brought to The New Yorker

меня пригласили в The New Yorker

as art editor

в качестве художественного редактора,

to rejuvenate

чтобы привнести свежую кровь в то,

what had by then become a somewhat staid institution

что к тому моменту стало в каком-то смысле уже степенным изданием,

and to bring in new artists

и пригласить новых художников,

and to try to bring the magazine from its ivory tower

и попытаться спустить журнал с его башни из слоновой кости,

into engaging with its time.

чтобы он стал идти в ногу со временем.

And it was just the right thing for me to do

И мне это казалось как раз правильным решением,

because I've always been captivated by how an image can --

потому что меня всегда увлекало то, как одно изображение может...

a simple drawing --

один простой рисунок...

can cut through the torrent of images that we see every single day.

может прорваться через ту массу изображений, которые мы видим каждый день.

How it can capture a moment,

Как он может поймать момент,

how it can crystallize a social trend or a complex event

как он может так ясно показать социальную тенденцию или сложное событие,

in a way that a lot of words wouldn't be able to do --

как это не могла бы сделать и тысяча слов,

and reduce it to its essence and turn it into a cartoon.

и свести событие к самой его сути, и превратить его в карикатуру.

So I went to the library

Поэтому я отправилась в библиотеку

and I looked at the first cover drawn by Rea Irvin in 1925 --

и посмотрела на первую обложку, созданную Ри Ирвином в 1925 году —

a dandy looking at a butterfly through his monocle,

денди, смотрящий на бабочку через свой монокль,

and we call it Eustace Tilley.

мы называем его Юстасом Тилли.

And I realized that as the magazine had become known

Я поняла, что, обретя известность

for its in-depth research and long reports,

своими глубокими исследованиями и длинными репортажами,

some of the humor had gotten lost along the way,

журнал в процессе потерял часть своего юмора,

because now often Eustace Tilley was seen as a haughty dandy,

потому что сейчас Юстаса Тилли часто рассматривают как высокомерного денди,

but in fact, in 1925,

но на самом деле в 1925 году,

when Rea Irvin first drew this image,

когда Ри Ирвин создавал этот рисунок впервые,

he did it as part of a humor magazine

он создавал его как часть юмористического журнала,

to amuse the youth of the era,

чтобы позабавить молодёжь той эпохи,

which was the flappers of the roaring twenties.

состоявшую из девушек-эмансипе «ревущих двадцатых».

And in the library,

И в библиотеке

I found the images that really captured the zeitgeist

я нашла рисунки, которые и вправду улавливали дух времени

of the Great Depression.

Великой депрессии.

And it showed us not just how people dressed

Нам показали не просто то, как люди одевались

or what their cars looked like,

или какими были их машины,

but also what made them laugh,

но и то, что заставляло их смеяться,

what their prejudices were.

какими были их предубеждения.

And you really got a sense

И вы действительно можете почувствовать,

of what it felt like to be alive in the '30s.

что это значит — жить в 30-ых годах.

So I called on contemporary artists,

Поэтому я обратилась к современным художникам,

such as Adrian Tomine here.

таким как Эдриан Томин.

I often call on narrative artists --

Я часто обращаюсь к художникам, рассказывающим истории, —

cartoonists, children's book authors --

карикатуристам, авторам детских книг —

and I give them themes such as,

и даю им такие темы,

you know, what it's like to be in the subway,

вы знаете, вроде тех: что значит «ездить в метро»

or Valentine's Day,

или День святого Валентина,

and they send me sketches.

и они присылают мне наброски.

And once the sketches are approved by the editor,

И как только эти наброски одобрит редактор

David Remnick,

Дэвид Ремник,

it's a go.

они получают зелёный свет.

And I love the way

И мне нравится то,

those images are actually not telling you what to think.

как эти рисунки на самом деле не говорят вам, что вы должны думать.

But they do make you think,

Но они заставляют вас думать,

because the artist is actually --

потому что на самом деле художник...

it's almost a puzzle;

это почти как головоломка;

the artist is drawing the dots,

художник рисует точки,

and you, the reader, have to complete the picture.

а ты, читатель, должен закончить картинку.

So to get this image on the left by Anita Kunz,

Поэтому, чтобы понять этот рисунок слева, созданный Анитой Кунц,

or the one on right by Tomer Hanuka,

или рисунок справа, созданный Томером Ханукой,

you have to play spot the differences.

вам придётся сыграть в игру «найди отличия».

And it is something that ...

И это то, что...

It's really exciting to see

Меня это по-настоящему захватывает — видеть,

how the engagement with the reader ...

как взаимодействие с читателем...

how those images really capture --

как эти изображения действительно ухватывают...

play with the stereotypes.

играют со стереотипами.

But when you get it,

Но когда вы понимаете рисунок,

it rearranges the stereotypes that are in your head.

он перекраивает стереотипы в вашей голове.

But the images don't just have to show people,

Но изображения не просто должны что-то показывать людям,

sometimes it can be a feeling.

иногда это может быть ощущением.

Right after September 11,

Прямо после 11 сентября

I was at a point,

для меня настал тот момент,

like everybody else,

как и для всех остальных,

where I really didn't know how to deal with what we were going through,

когда я и вправду не знала, как справиться с тем, через что нам приходится пройти,

and I felt that no image could capture this moment,

и я чувствовала, что ни одно изображение не может охватить этот момент,

and I wanted to just do a black cover,

и я хотела просто сделать чёрную обложку,

like no cover.

как будто её не было.

And I talked to my husband, cartoonist Art Spiegelman,

И я поговорила со своим мужем, карикатуристом Артом Шпигельманом,

and mentioned to him that I was going to propose that,

и я упомянула, что собираюсь предложить этот вариант,

and he said, "Oh, if you're going to do a black cover,

и он сказал: «О, если ты собираешься сделать её чёрной,

then why don't you do the silhouette of the Twin Towers,

тогда почему бы тебе не сделать силуэты Башен-близнецов,

black on black?"

чёрные на чёрном?»

And I sat down to draw this,

И я тут же села это зарисовать,

and as soon as I saw it,

и как только я её увидела,

a shiver ran down my spine

дрожь прошла по моей спине,

and I realized

и я осознала,

that in this refusal to make an image,

что через этот отказ от того, чтобы создать изображение,

we had found a way to capture loss

мы нашли способ передать утрату,

and mourning

и скорбь,

and absence.

и пустоту.

And it's been a profound thing that I learned in the process --

И при этом я научилась одной мудрости,

that sometimes some of the images that say the most

что иногда некоторые изображения, которые скажут больше всего,

do it with the most spare means.

сделают это самыми простыми способами.

And a simple image can speak volumes.

И простое изображение может сказать массу всего.

So this is the image that we published by Bob Staake

Вот это рисунок Боба Стейка, который мы опубликовали

right after the election of Barack Obama,

прямо после избрания на пост Барака Обамы,

and captured a historic moment.

мы поймали при этом исторический момент.

But we can't really plan for this,

Но на самом деле такое нельзя запланировать,

because in order to do this,

ведь, чтобы это сделать,

we have to let the artist experience the emotions that we all feel

мы должны позволить художнику пропустить через себя эмоции, которые мы все ощущаем,

when that is happening.

когда такое происходит.

So back in November 2016,

Возвращаясь к ноябрю 2016 года,

during the election last year,

во время прошлогодних выборов

the only image that we could publish was this,

единственная обложка, которую мы могли опубликовать, была такой:

which was on the stand on the week that everybody voted.

она передавала атмосферу той недели, когда шло голосование.

(Laughter)

(Смех)

Because we knew somebody would feel this --

Мы знали, такие чувства будут, [«О, Боже, пожалуйста, только не это»]

(Laughter)

when the result of the election was announced.

(Смех)

когда объявят результаты голосования.

And when we found out the result,

И когда мы узнали результаты,

we really were at a loss,

мы действительно не знали, что сказать,

and this is the image that was sent by Bob Staake again,

и вот этот рисунок, тоже присланный Бобом Стейком,

and that really hit a chord.

он и вправду попал в точку.

And again,

Повторюсь:

we can't really figure out what's going to come next,

мы действительно не могли понять, что будет дальше,

but here it felt like we didn't know how to move forward,

но тогда ощущалось, что мы не знаем, как двигаться вперёд,

but we did move forward,

но мы стали двигаться вперёд,

and this is the image that we published after Donald Trump's election

и это тот рисунок, который мы опубликовали после избрания Дональда Трампа

and at the time of the Women's March

и во время Марша женщин

all over the US.

по всей территории США.

So over those 24 years,

За эти 24 года

I have seen over 1,000 images come to life week after week,

я увидела более 1 000 рисунков, воплощённых в жизнь неделя за неделей,

and I'm often asked which one is my favorite,

и меня часто спрашивают, какой из них мой любимый,

but I can't pick one

но я не могу выбрать единственный,

because what I'm most proud of is how different every image is,

потому что больше всего я горжусь тем, как все они отличаются

one from the other.

один от другого.

And that's due to the talent and the diversity

И это всё благодаря таланту и непохожести

of all of the artists that contribute.

каждого из художников, которые сотрудничают с нами.

And now, well,

И теперь,

now, we're owned by Russia,

теперь мы все поглощены Россией,

so --

поэтому...

(Laughter)

(Смех)

In a rendering by Barry Blitt here,

вот оммаж Барри Блитта на эту тему,

Eustace has become Eustace Vladimirovich Tilley.

Юстас стал Юстасом Владимировичем Тилли.

And the butterfly is none other than a flabbergasted Donald Trump

И эта бабочка — это никто иной, как ошеломлённый Дональд Трамп,

flapping his wings,

машущий крыльями,

trying to figure out how to control the butterfly effect,

пытающийся выяснить, как управлять эффектом бабочки,

and the famed logo that was drawn by Rae Irvin in 1925

и знаменитый логотип, созданный в 1925 году Ри Ирвином,

is now in Cyrillic.

теперь написан кириллицей.

So, what makes me really excited about this moment

Итак, что меня действительно радует во всём этом —

is the way that ...

это то, как...

You know, free press is essential to our democracy.

Знаете, свободная пресса крайне важна для нашей демократии.

And we can see from the sublime to the ridiculous

И мы видим, как, превратив великое в смешное,

that artists can capture what is going on

художник способен уловить суть происходящего так,

in a way that an artist

как только художник,

armed with just India ink and watercolor

вооружённый лишь тушью и акварелью,

can capture and enter into the cultural dialogue.

может её уловить и вступить в культурный диалог.

It puts those artists at the center of that culture,

И это ставит таких художников прямо в самый центр той культуры,

and that's exactly where I think they should be.

и, я думаю, именно там им и нужно быть.

Because the main thing we need right now is a good cartoon.

Потому что самое главное, что нам нужно сейчас, — это хорошая карикатура.

Thank you.

Спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)