Family, hope and resilience on the migrant trail | Jon Lowenstein

Переводчик: Dilyara Grafova Редактор: Anna Kotova

[This talk contains graphic images]

[Выступление содержит натуралистичные изображения]

So I'm sitting across from Pedro,

Я сижу напротив Педро,

the coyote, the human smuggler,

переправщика мигрантов через границу,

in his cement block apartment,

в его бетонной квартирке

in a dusty Reynosa neighborhood

в пыльном районе Рейносы,

somewhere on the US-Mexico border.

где-то на границе между США и Мексикой.

It's 3am.

Три часа ночи.

The day before, he had asked me to come back to his apartment.

За день до этого он попросил меня прийти к нему домой.

We would talk man to man.

Мы должны были переговорить с глазу на глаз.

He wanted me to be there at night and alone.

Он хотел, чтобы я пришёл ночью один.

I didn't know if he was setting me up,

Я не знал, подставляет ли он меня,

but I knew I wanted to tell his story.

но знал, что хочу рассказать его историю.

He asked me, "What will you do

Он спросил: «Что ты будешь делать,

if one of these pollitos, or migrants, slips into the water and can't swim?

если один из pollitos, мигрантов, упадёт в воду, не умея при этом плавать?

Will you simply take your pictures and watch him drown?

Будешь молча фотографировать и смотреть, как он утонет?

Or will you jump in and help me?"

Или прыгнешь в воду и поможешь его спасти?»

At that moment, Pedro wasn't a cartoonish TV version of a human smuggler.

В тот момент Педро не выглядел карикатурным контрабандистом.

He was just a young man, about my age,

Он был обычным молодым парнем моего возраста,

asking me some really tough questions.

задававшим мне действительно непростые вопросы.

This was life and death.

Вопросы жизни и смерти.

The next night, I photographed Pedro as he swam the Rio Grande,

Следующей ночью я фотографировал Педро, когда он плыл по реке Рио-Гранде,

crossing with a group of young migrants into the United States.

переправляя группу молодых мигрантов в США.

Real lives hung in the balance every time he crossed people.

Жизни висели на волоске каждый раз, когда он переправлял людей.

For the last 20 years,

За последние 20 лет

I've documented one of the largest transnational migrations

я запечатлел процесс одной из крупнейших транснациональных миграций

in world history,

в мировой истории,

which has resulted in millions of undocumented people

которая в итоге привела к тому, что миллионы людей

living in the United States.

живут в США нелегально.

The vast majority of these people leave Central America and Mexico

Подавляющее большинство этих людей покидают Центральную Америку и Мексику,

to escape grinding poverty and extreme levels of social violence.

чтобы убежать от крайней нищеты и страшного социального насилия.

I photograph intimate moments of everyday people's lives,

Я фотографирую глубоко личные моменты повседневной жизни

of people living in the shadows.

людей, живущих в тени.

Time and again, I've witnessed resilient individuals

Раз за разом я был свидетелем того, как люди с несгибаемым характером

in extremely challenging situations

боролись за возможность улучшить условия жизни

constructing practical ways to improve their lives.

в очень непростых условиях.

With these photographs,

Этими фотографиями

I place you squarely in the middle of these moments

я отправляю вас в те самые моменты

and ask you to think about them as if you knew them.

и прошу подумать о них так, словно вы их знаете.

This body of work is a historical document,

Эти работы можно назвать историческими документами,

a time capsule that can teach us not only about migration,

капсулой времени, которая рассказывает не только о миграции,

but about society and ourselves.

но и об обществе, и о нас самих.

I started the project in the year 2000.

Я взялся за этот проект в 2000 году.

The migrant trail has taught me

Миграция научила меня понимать,

how we treat our most vulnerable residents in the United States.

как мы на самом деле обращаемся с наиболее уязвимыми жителями США.

It has taught me about violence and pain and hope and resilience

Она поведала мне о жестокости, боли, надежде, стойкости,

and struggle and sacrifice.

борьбе и жертвенности.

It has taught me firsthand

Она научила меня на личном опыте,

that rhetoric and political policy directly impact real people.

что риторика и политика непосредственно влияют на людей.

And most of all,

И главным образом

the migrant trail has taught me

миграция рассказала мне,

that everyone who embarks on it is changed forever.

что каждый, кто ступает на этот путь, меняется навсегда.

I began this project in the year 2000

Я начал этот проект в 2000 году

by documenting a group of day laborers on Chicago’s Northwest side.

с документирования жизни группы рабочих на северо-западной стороне Чикаго.

Each day, the men would wake up at 5am,

Каждый день они просыпались в 5 утра,

go to a McDonald's, where they would stand outside

шли к «Макдоналдсу», где стояли снаружи

and wait to jump into strangers' work vans,

и ждали, чтобы запрыгнуть в рабочие фургоны незнакомцев

in the hopes of finding a job for the day.

в надежде найти работу на сегодня.

They earned five dollars an hour,

Они зарабатывали пять долларов в час,

had no job security, no health insurance

без гарантии постоянной работы и медицинской страховки

and were almost all undocumented.

и почти все были нелегалами.

The men were all pretty tough.

Они были довольно жёсткими.

They had to be.

Это было необходимо.

The police constantly harassed them for loitering,

Полиция постоянно преследовала их за бродяжничество,

as they made their way each day.

тогда как они просто пытались выжить день за днём.

Slowly, they welcomed me into their community.

Спустя время они приняли меня в своё сообщество.

And this was one of the first times

И это был один из первых моментов,

that I consciously used my camera as a weapon.

когда я осознанно использовал свою камеру как оружие.

One day, as the men were organizing to make a day-labor worker center,

Однажды, когда мужчины организовывали центр для рабочих,

a young man named Tomás came up to me and asked me

ко мне подошёл молодой человек, Томас, и спросил,

will I stay afterwards and photograph him.

останусь ли я после и пофотографирую его.

So I agreed.

Я согласился.

As he walked into the middle of the empty dirt lot,

Пока он шёл к центру пустой парковки,

a light summer rain started to fall.

начался лёгкий летний дождь.

Much to my surprise, he started to take off his clothes. (Laughs)

К моему большому удивлению, он начал раздеваться. (Смех)

I didn't exactly know what to do.

Я не совсем понимал, как реагировать.

He pointed to the sky and said,

Он указал на небо и сказал:

"Our bodies are all we have."

«Наши тела — это всё, что у нас есть».

He was proud, defiant and vulnerable, all at once.

Он был горд, дерзок и раним одновременно.

And this remains one of my favorite photographs of the past 20 years.

И это одна из моих самых любимых фотографий за последние 20 лет.

His words have stuck with me ever since.

Его слова остались со мной навсегда.

I met Lupe Guzmán around the same time,

Примерно тогда же я встретил Люпе Гузман,

while she was organizing and fighting the day-labor agencies

когда она организовывала людей на борьбу против трудовых агенств,

which were exploiting her and her coworkers.

эксплуатировавших её и её коллег.

She organized small-scale protests, sit-ins and much more.

Она организовала небольшие демонстрации, сидячие забастовки и ещё много всего.

She paid a high price for her activism,

Она заплатила высокую цену за активизм,

because the day-labor agencies like Ron's

потому что агентства вроде этого, Ron's,

blackballed her and refused to give her work.

игнорировали её и отказывали ей в работе.

So in order to survive,

Чтобы выжить,

she started selling elotes, or corn on the cob, on the street,

она начала продавать

кукурузу на улице.

as a street vendor.

And today, you can still find her

Сегодня вы по-прежнему можете увидеть её,

selling all types of corn and different candies and stuff.

продающую различные виды кукурузы, сладости и прочее.

Lupe brought me into the inner world of her family

Люпе познакомила меня со своей семьёй

and showed me the true impact of migration.

и показала реальные последствия миграции.

She introduced me to everyone in her extended family,

Она познакомила меня со всеми членами её большой семьи:

Gabi, Juan, Conchi, Chava, everyone.

с Гэби, Хуаном, Кончи, Чавой — со всеми.

Her sister Remedios had married Anselmo,

Её сестра Ремедиос вышла замуж за Ансельмо,

whose eight of nine siblings

чьи восемь из девяти родственников

had migrated from Mexico to Chicago in the nineties.

мигрировали из Мексики в Чикаго в 90-х.

So many people in her family opened their world to me

Много людей в её семье открылись мне

and shared their stories.

и поделились своими историями.

Families are the heart and lifeblood of the migrant trail.

Семьи — это сердце и кровеносная система мигранства.

When these families migrate,

Когда такие семьи мигрируют,

they change and transform societies.

они меняют и трансформируют общества.

It's rare to be able to access so intimately

Редко когда можно прикоснуться

the intimate and day-to-day lives

к настолько личной повседневной жизни

of people who, by necessity, are closed to outsiders.

людей, которые по необходимости закрылись от посторонних глаз.

At the time,

В то время

Lupe's family lived in the insular world of the Back of the Yards,

семья Люпе жила в замкнутом мире Back of the Yards,

a tight-knit Chicago neighborhood,

тесно сплочённого района Чикаго,

which for more than 100 years had been a portal of entry

который на протяжении более 100 лет служит точкой входа

for recent immigrants --

для недавних мигрантов —

first, from Europe, like my family,

сначала для людей из Европы, как моя семья,

and more recently, from Latin America.

а с недавних пор для людей из Латинской Америки.

Their world was largely hidden from view.

Их мир скрыт от глаз.

And they call the larger, white world outside the neighborhood

А большой белый мир за пределами своего района они называют

"Gringolandia."

«Гринголандия».

You know, like lots of generations moving to the Back of the Yards,

Как и многие поколения, призжающие в Back of the Yards,

the family did the thankless hidden jobs that most people didn't want to do:

эти семьи выполняли неблагодарную работу, за которую многие не хотели браться:

cleaning office buildings, preparing airline meals in cold factories,

уборка офисов, приготовление самолётной еды на холодных фабриках,

meat packing, demolitions.

упаковка мяса, снос зданий.

It was hard manual labor for low exploitation wages.

Это был каторжный труд за смешные деньги.

But on weekends, they celebrated together,

Но по выходным они праздновали,

with backyard barbecues

устраивали барбекю на заднем дворе

and birthday celebrations,

и отмечали дни рождения,

like most working families the world over.

как и большинство работающих семей во всём мире.

I became an honorary family member.

Я стал почётным членом семьи.

My nickname was "Johnny Canales," after the Tejano TV star.

Меня прозвали «Джони Каналес», в честь телезвезды-техано.

I had access to the dominant culture,

У меня был доступ к доминирующей культуре,

so I was part family photographer, part social worker

так что я выполнял роль и семейного фотографа, и соцработника,

and part strange outsider payaso clown, who was there to amuse them.

и странного чужого клоуна, развлекающего их.

One of the most memorable moments of this time

Одним из самых запоминающихся моментов была

was photographing the birth of Lupe's granddaughter, Elizabeth.

съёмка рождения внучки Люпэ, Элизабет.

Her two older siblings had crossed across the Sonoran Desert,

Оба её старших брата были переправлены через пустыню Сонора,

being carried and pushed in strollers into the United States.

их перевезли в Штаты в детских колясках.

So at that time,

Поэтому в тот момент

her family allowed me to photograph her birth.

её семья разрешила мне запечатлеть её рождение.

And it was one of the really coolest things

И это был по-настоящему невероятный момент,

as the nurses placed baby Elizabeth on Gabi's chest.

когда медсёстры положили малышку Элизабет на грудь Гэби.

She was the family's first American citizen.

Она стала первой американкой в этой семье.

That girl is 17 today.

Сейчас ей 17 лет.

And I still remain in close contact with Lupe

И я по-прежнему поддерживаю контакт с Люпэ

and much of her family.

и её семьёй.

My work is firmly rooted in my own family's history

Моя работа напрямую связана с историей

of exile and subsequent rebirth in the United States.

изгнания и дальнейшего перерождения моей семьи в Штатах.

My father was born in Nazi Germany in 1934.

Мой отец родился в нацистской Германии в 1934 году.

Like most assimilated German Jews,

Как и многие ассимилированные немецкие евреи,

my grandparents simply hoped

мои бабушка и дедушка надеялись,

that the troubles of the Third Reich would blow over.

что трудные времена, наступившие с приходом Третьего Рейха, закончатся.

But in spring of 1939,

Но весной 1939-го года

a small but important event happened to my family.

небольшое, но важное событие случилось в моей семье.

My dad needed an appendectomy.

Моему отцу понадобилась аппендектомия.

And because he was Jewish,

И так как он был евреем,

not one hospital would operate on him.

ни один госпиталь не брался его оперировать.

The operation was carried out on his kitchen table,

Операцию провели на кухонном столе,

on the family's kitchen table.

на семейном кухонном столе.

Only after understanding the discrimination they faced

Только после осознания такой дискриминации

did my grandparents make the gut-wrenching decision

мои бабушка с дедушкой приняли душераздирающее решение

to send their two children on the Kindertransport bound for England.

отправить своих двоих детей в Англию с помощью операции «Киндертранспорт».

My family's survival has informed my deep commitment

Выживание моей семьи обязало меня

to telling this migration story

рассказать об этой истории миграции

in a deep and nuanced way.

во всех деталях.

The past and the present are always interconnected.

Прошлое и настоящее очень тесно переплетены.

The long-standing legacy

Укоренившиеся последствия

of the US government's involvement in Latin America

вмешательства правительства США в дела Латинской Америки

is controversial and well-documented.

сомнительны и хорошо задокументированы.

The 1954 CIA-backed coup of Árbenz in Guatemala,

Свержение Арбенса, организованное ЦРУ в 1954 году в Гватемале,

the Iran-Contra scandal, the School of the Americas,

скандал «Иран-контрас», Школа Америк,

the murder of Archbishop Romero on the steps of a San Salvador church

убийство архиепископа Ромеро на ступенях церкви в Сан-Сальвадоре —

are all examples of this complex history,

всё это примеры этой запутанной истории,

a history which has led to instability

истории, которая привела к нестабильности

and impunity in Central America.

и безнаказанности в Центральной Америке.

Luckily, the history is not unremittingly dark.

К счастью, эта история не беспросветна.

The United States and Mexico took in thousands and millions, actually,

Соединённые Штаты и Мексика приняли тысячи, даже миллионы,

of refugees escaping the civil wars of the 70s and 80s.

беженцев, спасавшихся от гражданских войн в 70-е и 80-е годы.

But by the time I was documenting the migrant trail in Guatemala

Но к тому времени, когда я документировал путь мигрантов в Гватемале

in the late 2000s,

в конце 2000-х годов,

most Americans had no connection to the increasing levels of violence,

большинство американцев не имели никакого отношения к растущему уровню насилия,

impunity and migration in Central America.

безнаказанности и миграции в Центральной Америке.

To most US citizens, it might as well have been the Moon.

Для многих граждан Штатов с таким же успехом эти события могли быть и на луне.

Over the years, I slowly pieced together

За эти годы я медленно собирал кусочки пазла вместе —

the complicated puzzle that stretched from Central America through Mexico

пазла, который простирается от Центральной Америки через Мексику

to my backyard in Chicago.

до моего заднего двора в Чикаго.

I hit almost all the border towns -- Brownsville, Reynosa, McAllen,

Я был почти во всех пограничных городах: Браунсвилле, Рейносе, Мак-Аллене,

Yuma, Calexico --

Юме, Калексико —

recording the increasing militarization of the border.

фиксируя растущую милитаризацию на границе.

Each time I returned,

И каждый раз, когда я возвращался,

there was more infrastructure, more sensors, more fences,

там было больше техники, больше сенсоров, больше заборов,

more Border Patrol agents and more high-tech facilities

больше пограничной охраны и больше высокотехнологичных установок,

with which to incarcerate the men, women and children

с помощью которых заключают под стражу мужчин, женщин и детей,

who our government detained.

которых задержало наше правительство.

Post-9/11, it became a huge industry.

После терактов 11 сентября это стало целой индустрией.

I photographed the massive and historic immigration marches in Chicago,

Я снимал многочисленые исторические иммиграционные марши в Чикаго,

children at detention facilities

детей в местах заключения

and the slow percolating rise of anti-immigrant hate groups,

и набирающее обороты движение против мигрантов,

including sheriff Joe Arpaio in Arizona.

включая шерифа Джо Арпайо в Аризоне.

I documented the children in detention facilities,

Я заснял детей в местах заключения,

deportation flights

депортации

and a lot of different things.

и много всего другого.

I witnessed the rise of the Mexican drug war

Я был свидетелем начала нарковойны в Мексике

and the deepening levels of social violence in Central America.

и роста социального насилия в Центральной Америке.

I came to understand how interconnected all these disparate elements were

И я понял, насколько были взаимосвязаны все эти различные элементы

and how interconnected we all are.

и насколько взаимосвязаны все мы.

As photographers,

Как фотографы

we never really know which particular moment will stay with us

мы никогда не знаем, какой именно момент

or which particular person will be with us.

или какой именно человек останется с нами.

The people we photograph become a part of our collective history.

Люди, которых мы фотографируем, становятся частью нашей общей истории.

Jerica Estrada was a young eight-year-old girl

Йерика Эстрада была маленькой восьмилетней девочкой,

whose memory has stayed with me.

которая осталась в моей памяти.

Her father had gone to LA in order to work to support his family.

Её отец отправился в Лос-Анджелес на заработки, чтобы прокормить семью.

And like any dutiful father,

И как любой ответственный отец,

he returned home to Guatemala, bearing gifts.

он вернулся домой в Гватемалу с подарками.

That weekend, he had presented his eldest son with a motorcycle --

В те выходные он подарил своему старшему сыну мотоцикл —

a true luxury.

настоящая роскошь.

As the son was driving the father back home

И когда сын подвозил отца домой

from a family party,

с семейной вечеринки,

a gang member rode up and shot the dad through the back.

член банды подъехал и выстрелил отцу в спину.

It was a case of mistaken identity,

Он просто обознался,

an all too common occurrence in this country.

что очень часто происходит в этой стране.

But the damage was done.

Но ущерб уже был нанесён.

The bullet passed through the father and into the son.

Пуля прошла сквозь отца и попала в сына.

This was not a random act of violence,

Это был не произвольный акт насилия,

but one instance of social violence

а один из примеров социального насилия

in a region of the world where this has become the norm.

в той части мира, где это стало нормой.

Impunity thrives when all the state and governmental institutions

Безнаказанность процветает там, где государственные учреждения

fail to protect the individual.

не обеспечивают защиту граждан.

Too often, the result forces people to leave their homes and flee

Довольно часто такой результат вынуждает людей покидать свои дома и бежать,

and take great risks in search of safety.

беря на себя огромный риск, в поисках укрытия.

Jerica's father died en route to the hospital.

Отец Йерики умер по дороге в госпиталь.

His body had saved his son's life.

Его тело спасло жизнь его сына.

As we arrived to the public hospital,

Когда мы подъехали к госпиталю,

to the gates of the public hospital,

к воротам,

I noticed a young girl in a pink striped shirt, screaming.

я увидел кричащую маленькую девочку в розовой полосатой кофте.

Nobody comforted the little girl as she clasped her tiny hands.

Никто не успокаивал её, когда она плакала, сжимая маленькие ручки.

She was the man's youngest daughter,

Она была его младшей дочерью,

her name was Jerica Estrada.

её звали Йерика Эстрада.

She cried and raged,

Она плакала и металась,

and nobody could do anything, for her father was gone.

и никто не мог ей помочь, потому что её отца не уже было.

These days, when people ask me

Когда меня спрашивают,

why young mothers with four-month-old babies

почему молодые матери с четырёхмесячными детьми

will travel thousands of miles,

преодолевают тысячи миль,

knowing they will likely be imprisoned in the United States,

зная, что их наверняка задержат в США,

I remember Jerica, and I think of her and of her pain

я вспоминаю Йерику и думаю о ней, о её боли

and of her father who saved his son's life with his own body,

и о её отце, который спас своего сына своим телом,

and I understand the truly human need

и я понимаю по-настоящему человеческое стремление

to migrate in search of a better life.

мигрировать в поисках лучшей жизни.

Thank you.

Спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)