Steven Johnson: How humanity doubled life expectancy in a century | TED

Переводчик: Di Dordzhieva Редактор: Natalia Ost

Here's a classic thought experiment

Есть классический мыслительный эксперимент,

that's designed to trick your brain into thinking long-term

в ходе которого ваш мозг настраивают мыслить на перспективу,

and getting out of the daily news cycle.

освобождая от пут текущих новостей.

And it goes like this:

Он звучит следующим образом:

if a newspaper came out once a century,

если бы раз в сто лет печатали газету,

what would the front page banner headline be?

какой заголовок был бы на первой полосе?

“We defeated the Nazis,” or “landed on the moon,”

«Мы победили нацистов», или «Мы высадились на Луне»,

or "built the Internet"?

или «Мы создали интернет»?

I would argue that it would be the story of a single number,

Предположу, что статья была бы о числе,

maybe the most elemental measure of progress that we have.

которое, возможно, и станет простейшим способом измерить наш прогресс.

Life expectancy at birth.

Ожидаемая продолжительность жизни при рождении.

The length of time

Продолжительность жизни,

that the average person can expect to live

ожидаемая у среднестатистического человека

in a given place at a given time.

в данном месте в данное время.

One hundred years ago, as best as we can measure,

Сто лет назад, насколько мы можем судить,

the average global life expectancy stood somewhere in the mid 30s.

средняя продолжительность жизни в мире была где-то около 30-ти с лишним лет.

Today, it's just over 70.

Сегодня же — больше 70 лет.

So in one century,

То есть за одно столетие

we doubled global life expectancy.

мы удвоили ожидаемую продолжительность жизни в мире.

And to give a sense of what this looks like geographically,

Для географической наглядности,

take a look at this image, these maps.

посмотрите на эти изображения.

This is data courtesy of the great organization,

Данные предоставлены замечательной организацией

Our World in Data.

Our World in Data.

This is the world in 1950.

Таким был мир в 1950 году.

And in blue are the countries where life expectancy is more than 70.

Голубым отмечены страны с продолжительностью жизни больше 70 лет.

You can see it's just five countries in northern Europe. That's it.

Вы видите лишь пять стран в северной Европе. И всё.

And in red, these are the countries where life expectancy is below 45.

Красным выделены страны, где не доживали до 45 лет.

It's about a third of the planet.

Это около трети всей планеты.

So fast-forward to more recent history.

А теперь перенесёмся в наше время.

2015 -- in blue the countries where life expectancy is above 70.

2015 год — голубым выделены страны, где живут дольше 70 лет.

Look at all that life.

Только посмотрите на всю эту жизнь.

And in red, the countries where it's below 45.

А красным — страны, где меньше 45.

There's no red on the map

Красного нет на карте,

because there are no countries where life expectancy is below 45.

потому что нет стран, где живут меньше 45.

In fact, there are very few where it's below 60.

Практически совсем мало стран, где живут меньше 60 лет.

This is an extraordinary achievement.

Это исключительное достижение.

And you'll sometimes hear people say

Но можно иногда услышать,

that life expectancy and this kind of progress

что продолжительность жизни и подобный прогресс

is actually just a statistical illusion.

всего лишь статистическая иллюзия.

That we got better at reducing infant mortality,

Нам удалось снизить младенческую смертность,

but the rest of our lives are actually not all that different.

но в остальном наша жизнь не так уж сильно изменилась.

And it is true that infant mortality has been dramatically reduced

Верно, младенческая смертность снизилась кардинально

over the last hundred years.

за последние сто лет.

But the story is much richer and more intense than that.

Но история намного богаче и сложнее.

If you take a look at this early infographic

Взглянем на вот эту раннюю инфографику,

by the great Victorian statistician

созданную статистиком из Викторианской эпохи,

William Farr,

по имени Уильям Фарр.

which is attempting to show mortality rates by age group

Он попытался показать смертность по возрастным группам

in London in the early 1840s.

в Лондоне в начале 1840-х годов.

I find something incredibly heroic about this chart.

Мне эта таблица представляется просто героическим поступком.

I mean, here's a guy without computers, without the Internet, without Excel,

То есть, человек без помощи компьютера, без интернета, без Excel,

trying to do something that is incredibly hard

попытался сделать такое невероятно трудное

and incredibly important.

и невероятно важное дело.

He's trying to look at broad patterns in life and death in a great city,

Он попытался выявить крупные тренды в жизни и смерти в большом городе,

trying to make sense of what is going on.

попытался осмыслить происходящее.

And what the chart reveals

И его график показывает,

is that there is a tragic amount of death among children,

что среди детей был ужасный уровень смертности:

not just infants, but five-year-olds and 10-year-olds

не только младенцы,

но и дети 5-10 лет умирали с пугающей частотой.

are dying at an alarming rate.

But almost nobody makes it to 85 or 90.

И практически никто не доживал до 85 или 90 лет.

And more than half of the population is dead by the age of 45.

А больше половины населения не доживало до 45 лет.

How many people in this room are older than 45?

Сколько среди присутствующих людей старше 45 лет?

Right? And think about that: half of you would not be here.

Видите? Только представьте: половины из вас здесь бы не было.

We talk about optimism.

И это ещё оптимистично.

That is the most fundamental form of good news there is.

В этом и кроется вся суть моей хорошей новости.

(Laughter)

(Смех)

You are not dead. Right?

Вы же не умерли. Так?

(Laughter)

(Смех)

So I want to stress here

Но я бы хотел отметить,

that this good news is not uncomplicated.

что эта хорошая новость не так уж проста.

100 years ago, there were less than two billion people on earth.

100 лет назад, на Земле было меньше двух миллиардов человек.

Today there's almost eight billion and counting.

Сегодня нас почти восемь миллиардов, и это не предел.

And we have that runaway population growth

И у нас такой неудержимый рост населения

not because people started having more babies,

не потому, что люди заводят больше детей,

but rather because people stopped dying and the generations stacked up.

а скорее потому, что люди перестали умирать и поколения начали наслаиваться.

And we have problems like climate change

И у нас теперь проблемы, типа изменения климата,

because of these underlying trends as well.

из-за таких вот глубинных процессов.

If we had kept mortality rates where they were in 1920,

Если бы смертность была такая же, как и в 1920-х,

we wouldn't have anywhere near the magnitude

мы бы сейчас даже близко не подошли

of the climate crisis we're facing now

к такому масштабном климатическому кризису,

because there simply wouldn't have been enough people on the planet

потому что на планете просто не было бы достаточно народу,

to emit enough carbon into the atmosphere to make a meaningful difference.

чтобы выпускать в атмосферу столь значительное количество углекислого газа.

In a weird sense, climate change

Странным образом, изменение климата —

is the unintended consequence of industrialization

это непреднамеренное следствие индустриализации

и роста продолжительности жизни.

and increased longevity.

So all this extra life is a mixed blessing,

Так что вся эта добавленная жизнь — палка о двух концах,

like any change this momentous.

как и любое изменение такой степени.

But I want to stress not just that we did it,

Но я бы хотел отметить не только то, что нам удалось это сделать,

but I think the more interesting question is how we did it.

мне кажется, намного интереснее понять, как мы этого добились.

That's what's been obsessing me over the last years,

Этот вопрос занимал меня последние годы,

that's the investigation I've been on,

именно этим исследованием я занимался,

trying to figure out what are the prime movers

пытался выяснить, что стало первопричиной

when we see change this momentous.

подобных судьбоносных изменений.

What is really driving that change?

Что стоит за этим изменением?

And I think we should say,

Считаю, мы должны сказать,

given everything that's happening in the world,

учитывая, что творится сейчас в мире,

we should point out that, you know,

нам надо особенно выделить, то есть,

one of those prime movers, which we should shout from the rooftops,

просто звонить во все колокола, и говорить об одной из первопричин,

is vaccines.

а именно о вакцинах.

Right? We doubled --

Верно? Мы удвоили

(Applause)

(Аплодисменты)

Yes, right?

Согласны, да?

Thank you.

Спасибо.

I did invent vaccines, so I appreciate that.

Это же я их изобрёл, так что, спасибо.

(Laughter)

(Смех)

I mean, for smallpox to polio, influenza, TB and measles, and covid.

Начиная с кори и до полиомиелита, гриппа, туберкулёза, свинки, и ковида.

I mean, if we celebrated the eradication of smallpox

Вот если бы мы отмечали победу над корью так,

the way we celebrate the moon landing,

как мы праздновали высадку на Луну,

we would have a lot less vaccine hesitancy in the world right now.

то сейчас бы в мире меньше сомневались, вакцинироваться или нет.

But I also think it's a mistake

Но я также считаю ошибкой

to focus exclusively on the march of science

фокусироваться исключительно на победном шествии науки

and the kind of tangible objects,

и таких материальных объектах,

like vaccines and antibiotics or X-rays.

как вакцины, антибиотики или рентгеновские лучи.

And to explain what I mean by that,

Чтобы пояснить свою мысль,

I think it's useful to look at the story

я думаю будет полезно вспомнить историю,

of how we conquered one of the most terrifying threats

как мы справились с самой страшной угрозой

of the 19th century.

в XIX веке.

Milk.

С молоком.

Now, we think of milk as this kind of emblem of health and vitality,

Теперь-то мы все считаем молоко символом здоровья и жизненной энергии,

but in fact, in the middle of the 19th century,

хотя ещё в середине XIX века

оно серьёзно угрожало здоровью, особенно детскому.

milk was a serious health threat, particularly to children.

У нас тогда не было холодильников,

We had no mechanical refrigeration

and so there was a lot of spoilage problems.

и потому молоко часто портилось.

People could get tuberculosis from milk.

Люди могли заразиться туберкулёзом через молоко.

They figured out this thing for urban cattle

Это выяснилось, когда коров в городской черте

where they couldn't feed them grass

за неимением фуража кормили

so they would feed them slop from whiskey distilleries --

отходами от сусловарения,

instead of grass, brilliant idea --

вместо травы, отличная идея,

which produced this kind of blue-tinted milk

и коровы давали голубоватое молоко,

that was very dangerous, called swill milk.

так называемое «сусловое молоко», которое было очень опасным.

In 1850,

В 1850 году,

more than half of all the deaths recorded in New York City were young children,

больше половины всех смертей в Нью-Йорке пришлось на маленьких детей,

many of them killed by contaminated milk.

многие умерли от заражённого молока.

And look, I know what you're thinking.

Я догадываюсь, о чём вы думаете.

You're thinking, "I know how we solved this problem.

Вы думаете: «Я знаю, как мы решили эту проблему.

We solved it with science.

С помощью науки.

We solved it with chemistry."

С помощью химии».

Right? I mean, the solution is so famous.

Так? То есть решение всем известно.

It's sitting there printed on every carton of milk

Оно указано на любой упаковке молока,

in every grocery store in the country, right?

в любом магазине по всей стране, так?

Pasteurization.

Пастеризация.

But actually, the story of pasteurization is a case study in the limits of science

Хотя история пастеризации может служить примером того, что наука не всесильна,

because Louis Pasteur came up with his technique for sterilizing milk

потому как Луи Пастер придумал свой способ стерилизации молока

in 1865,

ещё в 1865 году,

but we didn't actually have pasteurized milk as a standard

а пастеризованное молоко как стандартный продукт

on American grocery stores’ shelves until 1915,

появилось на полках американских гастрономов лишь в 1915 году,

a full 50 years later.

то есть спустя целых полвека.

And that's because science and chemistry on its own wasn't enough

И это потому, что наука и химия сами по себе недостаточны

для претворения в жизнь значительных изменений.

to make a meaningful change.

You also needed persuasion.

Ещё нужно убеждение.

You had to convince people to drink pasteurized milk,

Необходимо убедить людей пить пастеризованное молоко,

you had to convince the dairy industry to make pasteurized milk,

нужно убедить производителей пастеризовать молоко,

and that took a whole other cast of characters.

а для этой задачи нужны совсем другие кадры.

It took muckraking journalists.

Нужны журналистские расследования.

It took crusading lawmakers.

Нужны законодатели, борцы за справедливость.

There was a whole subculture of pasteurization activists back then.

В те времена сложилась целая субкультура сторонников пастеризации.

Maybe the most unlikely one was a department store magnate

Невероятно, но среди них был магнат, владелец универмагов,

named Nathan Straus,

по имени Натан Штраус,

who got obsessed with the pasteurization cause

который так увлёкся идеей пастеризации,

and he funded all these milk depots all around New York City

что стал спонсировать молочные кухни по всему Нью-Йорку,

where pasteurized milk was sold at cost

где пастеризованное молоко по сходной цене

to low-income residents so that they would develop a taste for it.

могли купить малоимущие, и у них возник спрос на этот продукт.

So in a sense, the way to think about it

В каком-то смысле, если подумать,

is that Pasteur solved the problem on the level of chemistry,

Пастер решил проблему на уровне химии,

but Straus and his allies solved it on the level of society.

а Штраус и его соратники решили её на уровне общества.

And you need both fronts to effect change on that scale.

И нужны оба фронта, чтобы произошли масштабные изменения.

And there's another prime mover that we don't talk about enough,

Есть ещё одна первопричина, о которой мы нечасто вспоминаем,

which seems a little bit unlikely in the context of disruptive innovation,

что кажется странным в контексте прорывных инноваций, —

and that is large bureaucratic institutions.

а именно речь о крупных бюрократических институтах.

Now, if that seems contradictory to you, I suggest that you flip through the pages

Если вам это кажется противоречием, я предлагаю вам пролистать страницы

of any pharmaceutical drug catalog from the early 20th century.

любого фармацевтического каталога лекарств начала XX века.

I mean, these things are just a laundry list of deadly poisons,

То есть, вы только посмотрите, там же длинный перечень смертельных ядов,

one after another:

один за другим:

arsenic, mercury, belladonna, not to mention all the heroin and cocaine.

мышьяк, ртуть, беладонна, не говоря уж о героине с кокаином.

A lot of medical historians believe that all-in pharmaceutical drugs

Многие историки медицины считают, что все лекарства совокупно

were a net negative in terms of human health

представляли собой чистый вред для здоровья человека

until the invention of antibiotics in the 1940s.

до изобретения антибиотиков в 1940-х гг.

That's what life was like.

Вот такая была жизнь тогда.

And in 1937, there was this Tennessee pharma startup

А в 1937 году в Теннесси появился стартап,

that hit upon this idea for a new cough syrup,

который продвигал новый сироп от кашля,

a cure for strep throat actually, targeted at children.

лекарство от фарингита, специально созданное для детей.

At the time, there was a new drug called sulfa drugs

Тогда появилось новое средство, под названием сульфаниламиды,

that were kind of a forerunner of antibiotics.

что-то типа предшественника антибиотиков.

But they were generally packaged in this bulky pill format,

Их обычно фасовали в виде больших пилюль,

very difficult for kids to swallow.

детям было очень трудно их глотать.

So a chemist at this startup

И тогда фармацевт из того стартапа

came up with the brilliant idea of dissolving the sulfa drug

предложил замечательную идею — растворить сульфаниламид

in diethylene glycol

в диэтиленгликоле,

and then adding some raspberry flavoring to make it more palatable for the kids.

сдобрить всё это ароматом малины, чтобы детям пришлось по вкусу.

Seemed like a brilliant idea,

Казалось бы блестящая идея,

except that diethylene glycol is toxic to human beings.

если бы не тот факт, что диэтиленгликоль токсичен для человеческого организма.

It's basically antifreeze.

Ведь это же антифриз.

And so almost immediately, weeks after,

И почти сразу же, спустя несколько недель,

there were dozens of deaths around the United States

по всей Америке случилось несколько десятков смертей

from this terrible concoction,

от этого ужасного зелья,

and the crazy thing is that putting diethylene glycol in your medicine

и самым чудовищным было то, что добавлять диэтиленгликоль в лекарство

was not a problem,

считалось допустимым

given the existing regulations of the day.

по существующим на тот момент правилам.

The only thing that the FDA was really interested in

Управление по санэпиднадзору, FDA, интересовало лишь одно,

was whether you were actually listing

указан ли состав ингредиентов

the ingredients of your potion on the label.

на этикетке снадобья.

So if you wanted to put antifreeze in your cough syrup,

И если вам хотелось налить антифриз в сироп от кашля,

лейте, только не забудьте указать его среди ингредиентов.

go ahead, as long as you list ingredients on the label.

That's what life was like.

Вот какая была тогда жизнь.

But because of this tragedy, laws were changed.

Но после той трагедии изменили законы.

And for the first time, the FDA mandated

И впервые FDA потребовало,

the pharma companies show that their drugs were not harmful to consumers,

чтобы фармкомпании доказывали, что их препараты не вредят покупателям,

which seems kind of obvious, but somebody had to figure that out.

сейчас такое кажется очевидным, но до этого нужно было додуматься.

And so what we needed at that point was not just kind of new miracle drugs.

И нам тогда было нужно не просто новое волшебное средство.

We needed new institutions.

Нам нужны были новые институты.

We needed new medi-innovations,

Нам нужны были медицинские инновации,

like three phase trials

типа трёх фаз испытаний,

and randomized controlled experiments,

и рандомизированные контролируемые исследования,

and regulatory bodies, like the FDA,

и регуляторы, такие как FDA,

to separate out the fake cures from the real thing.

которые бы отделяли фальшивки от настоящих лекарств.

And that kind of institutional innovation is going to be increasingly important

И подобные институциональные инновации будут всё более востребованы

in the decades to come,

в предстоящие десятилетия,

because all around the world right now,

потому что во всём мире прямо сейчас

there are well-funded scientists and serious labs that are working

есть хорошо финансируемые учёные и серьёзные лаборатории,

on tackling the problem of aging itself.

работающие над проблемой самого старения.

I mean, currently the outer boundary of human life

На данный момент верхний порог человеческой жизни

is somewhere around 110 and 115.

составляет где-то около 110 или 115 лет.

It's very hard to live past that.

Очень сложно прожить дольше.

But there is serious research out there

Но идут серьёзные исследования,

that suggests that we can just blow past that boundary

которые предполагают, что можно выйти и за этот предел

and live for decades longer, maybe even indefinitely.

и жить ещё на десятки лет дольше, а возможно, и бесконечно.

I'm not saying this is going to happen, but it is on the table.

Я не утверждаю, что это произойдёт, но над этим работают.

And the thing about it is, if we did do that,

И можно сказать, если нам удастся такое,

it would be the most momentous change in the history of our species, right?

это станет самым грандиозным изменением в истории нашего вида, не так ли?

Initially, it would intensely --

Поначалу, это может чрезвычайно

increase the health inequalities in the world

увеличить мировое неравенство в здоровье,

because people could -- only rich people could afford these treatments originally.

потому что поначалу только богатые смогут позволить себе подобное.

It would greatly exacerbate our runaway population growth problem

Это сильно усугубит проблему безудержного роста населения

and it would fundamentally alter the definition of the arc of a human life.

и фундаментально поменяет определение дуги человеческой жизни.

And when you ask people, do you think we should mess around with immortality,

И если спросить людей, следует ли нам вмешиваться в бессмертие,

ordinary people, most of them say no.

они в большинстве своём скажут «нет».

But the problem is we don't have collectively

Но проблема в том, что у нас нет коллективного органа,

a decision-making body that can help us wrestle with changes this immense.

который бы помогал нам справляться с изменениями такого масштаба.

We're like the FDA back in 1930,

Мы сейчас, как FDA в 1930-м году:

like, go ahead and make your immortality pill.

давайте, делайте свою таблетку бессмертия.

Just make sure the ingredients are right on the label.

Только не забудьте указать ингредиенты на этикетке.

That's where we are.

Мы сейчас в такой ситуации.

So the kinds of innovations we need are going to be on the level of oversight

Так что инновации, которые нам предстоят, будут проходить на уровне надзора

and decision making,

и принятия решений,

and I think we can make these innovations if we if we work at it.

и полагаю, что мы способны на такие изменения, если потрудимся.

Now, we all realize that regulatory overreach is a problem.

Теперь мы все понимаем, что чрезмерное регулирование — это проблема.

So we're going to have to design decision-making bodies

Так что нам придётся создать органы принятия решений,

that are both sensitive to the dangers and the unintended consequences,

которые будут чувствительны к опасностям и непреднамеренным последствиям,

but also genuinely open to the possibilities.

а также по-настоящему открыты для новых возможностей.

But to my mind, we should be focusing less on extending life indefinitely

Нам следует меньше фокусироваться на бесконечном продлении жизни,

and more on reducing the gaps that remain in health outcomes

а больше — на сокращении недостатков в здравоохранении,

here and around the world.

здесь и в мире.

I mean, just look at what we've lived through in the past year and a half.

Только подумайте, через что нам пришлось пройти за последние полтора года.

On average, white Americans lost one year of expected life in 2020,

Ожидаемая продолжительность жизни белых американцев в 2020-м сократилась на год,

thanks largely to covid.

и всё из-за ковида.

African Americans lost three years.

Афро-американцы потеряли три года.

Нам следует сфокусироваться на уменьшении разрыва

And we should be focusing on reducing the gap

between what we call health span and lifespan.

между продолжительностью жизни и здоровья.

The amount of time that we spend

То есть периодом,

that is fundamentally healthy and full capacity.

когда мы в целом здоровы и полны энергии.

I think we all agree that these are problems

Думаю, все согласятся, что такие проблемы

that are worth solving

заслуживают решения,

and we have the tools at our disposal right now to solve them.

и в нашем распоряжении есть инструменты для их решения.

If the first great revolution in human health

Если первая великая революция в области человеческого здоровья

was extending the overall average human life,

заключалась в продлении человеческой жизни в среднем,

the second should be about closing the gaps.

то вторая должна сократить этот разрыв.

Thank you very much.

Большое спасибо.

(Applause)

(Аплодисменты)